В сердце леса

В том месте, где дно было песчаное и вода прозрачна, индейцы мыли свои горшки; тут ходили дозором пираньи[13], которых часто описывали путешественники по Амазонии. Об этих рыбах-людоедах пишут много страшного, часто преувеличивая, потому что в таких городках, как Куяба и Манаус, иностранцам среди прочих достопримечательностей показывают места реки ниже боен, где обезумевшие от крови пирайи могут буквально за минуту начисто обглодать человека или корову. В других условиях они тоже опасны, но, конечно, явным преувеличением следует считать утверждение одного автора, будто «кроме новичков, нет людей, настолько безумных, чтобы купаться в бразильской реке». Однако интендант оксфордско-кембриджской экспедиции, в которой я раньше участвовал, снабдил каждого из нас толстыми резиновыми сапогами, полностью закрывавшими бедра. Я прожил год в джунглях и часто наблюдал, как пирайи острыми зубами жадно обгладывали отбросы, плававшие на поверхности воды. Но я ни разу не видел, чтобы пирайи нападали на живые существа, разве что на пойманных на удочку рыб. В таких случаях рыбу иногда’ извлекали из воды с оторванным хвостом. В этой маленькой речке пирайи выглядели как бездумные роботы, курсирующие вверх и вниз по реке, пока малейший беспорядок, словно электрический разряд, не привлечет к себе всех сразу. Они были в непрерывном движении, и стрелы индейцев поражали немногих. Но из ружья подстрелить их нетрудно, думал я, осторожно продвигаясь вперед. Сбоку тела их казались шириной с суповую тарелку, и если приблизиться к ним под прикрытием мути, поднятой купающимися индейцами, то весь их косяк пройдет в каких-нибудь двух-трех футах от меня. Казалось, поразить их было так же легко, как и колющих скатов[14], сидевших в прибрежной грязи буквально друг на друге. Несколько дней назад один неосторожный мальчик, на «ступив на такого ската, сильно поранил ногу.

После первого краткого ознакомления с рекой и ев обитателями я решил заняться подводной охотой, чтобы снабжать Васконселос рыбой. Казалось, в этой речушке обитали тысячи самых разнообразных рыб. И не только рыб. Ниже по течению водились черепахи. Они высовывали из воды головы, сверкая бусинками глаз и словно возмущаясь шумом подвесного мотора. Подплывали они так близко, что, нырнув, индейцы ловили их за лапы. Жили здесь и новорожденные крокодилы, которые всегда кажутся спящими, но стоит подплыть к ним, и ты сразу убедишься, что они вовсе не спят. Маленькая восьмифутовая анаконда всегда плавала в затоне неподалеку от поста. Иногда, глядя вверх сквозь кристально прозрачную воду, я видел, как речку переплывала змея; туловище ее извивалось, а голова всегда оставалась над водой, как у собаки. А однажды я наблюдал, как о дно терся электрический угорь[15], которого индеец подстрелил в воде неподалеку от меня. Каждый раз, когда стрелу, торчащую в его теле, шевелили, угорь — вероятно, через влагу песка — посылал электрические заряды в сторону человека, стоявшего в полуярде от него. И я вспоминал, как Гумбольдт в порядке эксперимента загнал в водоем нескольких лошадей. Угри терлись об их животы, испуская электрические разряды, и парализованные, задыхающиеся лошади через пять минут утонули.