В сердце леса

Из этого кровавого, но по-деловому сухого отчета я понял, что в те времена журуна были слишком слабы, чтобы строить какие-либо агрессивные планы. Они убивали, только обороняясь. Но, подобно тому как индейцам трудно отличить одних цивилизадо от других, серингейро трудно разобраться в племенах — какие из них воинственные, какие мирные. За два дня перед тем я разговаривал с Бебкуче, одним из двух воинов тхукахаме, участвовавших в нашей экспедиции.

— Бебкуче, ваше племя ест пирай?

— Да, мы едим пирай.

— А как вы их ловите? Ведь пирайю не убьешь из лука.

— Нет, — ответил Бебкуче. — Мы убиваем их крючком и леской.

— Но ведь до появления Орландо у вас не было крючков и лески. Они ведь не растут в лесу, как стрелы и рыболовный яд.

— Нет, они есть в лесу, — возразил Бебкуче. — Тхукахаме находят в лесу крючки и лески. Они есть у серингейро, — объяснил он мне, видимо, удивляясь, до чего же непонятливый перед ним цивилизадо. — В той стороне, где засыпает солнце, мы убиваем в хижинах серингейро. Мы забираем у них одежду, ружья и ножи.

— Убиваете всех подряд?

— Всех. И мужчин и женщин.

— А почему вы не берете себе женщин?

— Тхукахаме берут только детей. Когда-то давно у нас были оттуда две девочки, — он показал рукой на восток. — Сейчас они уже умерли, но топоры, ружья и лески все еще хорошие.

Убийство цивилизадо стало существенным элементом экономики кочевников тхукахаме. Птиц убивают, чтобы добыть мясо и перья, а серингейро — чтобы достать рыболовную лесу.

Три дня спустя после нашего приезда к журуна в Диауарум была послана легкая быстроходная алюминиевая лодка. В ней отправились Жорже, Сержио и я.

Мы доставили партию лекарств, переночевали в Диауаруме и пробыли там весь следующий день, ожидая самолет Центрального бразильского фонда, которому следовало прилететь еще четыре дня назад. Затем мы отправились в обратный путь к деревне журуна.

По извилистым берегам реки лианы и нависшие кусты образуют кружевную завесу, и поначалу все тут для тебя в новинку. На просторе реки светло, как на залитых неоновым светом улицах Пикадилли, но стоит ступить два шага в глубь берега, как попадаешь в мрачную, таинственную страну, под стать преступному миру Лондона. Однако, постепенно проникшись уже наскучившим ритмом путешествия, мы перестали интересоваться пейзажем. Медно-красное солнце немилосердно палило реку, обжигало лицо, зной заставлял забыть о джунглях.

Через два часа после отъезда из Диауарума мы пристали к песчаной отмели, чтобы заправить бак бензином, затем Сержио, — черт бы побрал этого головотяпа — дернул заводной шнур; мотор взревел, и лодка рванулась вперед. Сержио кувырком полетел в воду, мы с Жорже упали. на дно. Винт набирал скорость, лодка неслась вперед без управления.

Через несколько секунд я добрался до мотора, но — увы! — я не знал этот тип мотора и не мог найти кран подачи горючего.

— Где кран? — заорал я.

Жорже, должно быть, оглушило шумом мотора — он вежливо улыбался неслыханному остроумию англичанина, который ничего не предпринимал, чтобы остановить лодку, бешено летевшую по реке без всякого управления.

Я крикнул ему еще раз.

Подлаживаясь под шутку, Жорже деланно засмеялся.

Я опять крикнул.

По испуганному лицу Жорже катились слезы веселья.

В этот момент мы едва не наскочили на песчаную отмель, я схватился за рулевую рукоятку и развернул лодку, как мотоцикл на крутом повороте. Мы Опять. очутились на дне. Жорже пробормотал: «Этот англичанин просто сумасшедший».

Когда мы наконец вернулись к Сержио, он стоял мокрый до нитки, не в силах пошевелиться от изумления. Затем до нас донеслись зычные раскаты его голоса — он обкладывал мотор в таких цветистых выражениях, каких, вероятно, не слышали в Англии с елизаветинских времен.

Через час Жорже уже спал, Сержио сидел у руля, а я наблюдал за берегом, высматривая дичь. Вдруг я увидел два каноэ — на веслах сидела дюжина гребцов. Каноэ плыли у самого берега, наполовину скрытые свисающими ветвями деревьев.

Подняв целый шквал брызг, мы устремились к ним — выяснить, что это за лодки.

Большинство гребцов были определенно кайяби, но среди них находился какой-то странный индеец — как выяснилось, бакаири. Плыл с ними и богатырь-цивилизадо — человек с грубой внешностью, отважным лицом и густой бородой. Но глаза у него были добрые и понимающие.

— Далеко направляетесь? — спросил Сержио.

— Вверх по реке; —хотим застать самолет в Шингу, — последовал небрежный ответ, какой можно было бы услышать из уст хлыщеватого взломщика, пойманного с поличным в пансионе для престарелых дам в Лимингтон-Спа. Если учесть, что такое путешествие требовало дней десять езды на каноэ от места нашей встречи до места назначения, да к тому же еще незнакомец должен был месяца полтора добираться сюда по стране, населенной враждебными племенами, брошенная фраза действительно звучала небрежно.

— Как вы попали сюда?

— По Манисауа-Миссу, с Сан-Мануэла. Это было долгое путешествие.

— А Орландо у журуна вы не видели?

— Нет, мимо их деревни мы проплыли ночью.