В сердце леса

Со временем экспедиция разделилась на группы. Семеро прокладывало путь, от двух до семи человек оставалось на базе — в зависимости от того, сколько требовалось народу для поддержания связи по просеке и сколько людей надо было отправить вверх по реке к Клаудио. Иногда я носил пищу или передавал поручения бригаде наших «лесорубов», иногда ездил к журуна. Но основной моей обязанностью было охотиться и обеспечивать всех мясом. Бразильцы занимались другими делдми; на индейцев нельзя было положиться. Если дать, например, Рауни десять патронов, никто не сможет сказать, истратит ли он их на пару свиней, проспит ли целый день или выпалит все сразу, за одну минуту, тренируясь в стрельбе на меткость.

Каждое утро, едва первый луч света прогонял москитов, я, свесившись из гамака, нащупывал под собой ружье. Всех забавляло, что англичанин так серьезно относится к своим обязанностям. Патроны, предназначенные для стрельбы по крадущейся пуме, я заменял патронами для дичи. Затем, все еще сонный, уходил в лес.

Через несколько дней я понял, что животные, на которых я охотился, впервые сталкиваются с человеком. Как я понял из рассказов индейцев, их племена почти не наведывались в эту часть джунглей. Трепетный олень замирал в десяти шагах от меня, не зная, опасен ли я для него, как, например, пума. Птицы, которые на земле чувствовали себя неспокойно, сидя на дереве, на высоте двадцати ярдов от земли, полагали, что они в полной безопасности. Черепахи беспечно разгуливали по лесу, так что мы построили около нашего лагеря загон и держали их там по нескольку штук сразу. Мясо в тропиках нужно съедать в течение суток; живых же черепах, как консервы, можно держать месяцами.

Таким образом, побродив с утра пять-шесть часов по лесу, я обеспечивал всех двухразовым мясным питанием. Возвратившись в лагерь, я потрошил и ощипывал птицу. Затем следовали еда и сон, остальное время оставалось свободным. Пожалуй, интереснее всего было посещать одного из воинов тхукахаме. Случалось, он делал себе головной убор из перьев или стрелы. «Садись, — обычно говорил он. — Я буду учить тебя. Потом ты уже не будешь таким невеждой».

Окружавшие нас бескрайние джунгли были владениями тхукахаме, и мне казалось, что Рауни и Бебкуче, двое индейцев тхукахаме, участвовавших в нашей экспедиции, за последнее время как будто даже выросли, словно странствующие принцы, вернувшиеся в отеческое королевство. Большую часть времени один проводил с нами на базе, а другой был занят на рубке. При встрече с незнакомыми тхукахаме Рауни и Бебкуче должны были предупреждать их об эпидемии гриппа. Они также в какой-то степени служили нам защитой от их соплеменников. «Я друг тхукахаме, — эту фразу Бебкуче научил меня произносить на своем языке. — Я брат Рауни и Бебкуче. Я друг». Я часто ходил в лес один и, зная, как обходятся тхукахаме с незнакомцами, постарался не забыть это приветствие.

Из всех индейцев Шингу, с которыми братья Вильяс вступили в контакт, тхукахаме представляли наибольший интерес. Они ведут воинственный, кочевой образ жизни и стоят на одной из самых первобытных ступеней человеческого развития.

Питаются они падалью, грифами, пумами, термитами, насекомыми и свиными шкурами. Но что самое удивительное — они едят землю. Тхукахаме спят на земле, тогда как другие индейцы пользуются гамаками. Стенки их хижин — это просто банановые листья, притянутые к весьма хрупкому остову. По технике они так же далеки от шингуано, как шингуано — от цивилизованных людей. Тхукахаме настолько первобытны, что у них нет ни каноэ, ни горшков, ни музыкальных инструментов, ни тростниковых хижин; в прошлом, отраженном в легендах журуна, у них не было даже лука. В примитивном хозяйстве этого племени, роль земледелия невелика. Их кочевья рассеяны по огромным просторам джунглей.

Область, в пределах которой кочуют тхукахаме, пре-восходит по площади почти любое европейское государство. Родина их находится в глубине Шингу, за водопадом Мартинс, в трех-четырех днях пути от нашей базы, в центре Бразилии.

Самое слово «тхукахаме» на языке журуна означает «люди без луков», но на самом деле тхукахаме — это часть племени кайяпо, которое кочует на южных границах Пары. Между собой они называют друг друга «клановыми» именами — ментуктире и мекрагнотире. Название же «тхукахаме» бытует лишь потому, что с этим племенем братья Вильяс вошли в контакт через посредство воинов журуна.

«В 1946 году мы продвинулись на север в Шингу, — рассказывал мне Орландо. — Тогда-то мы и услышали о племени тхукахаме. Незадолго до этого был убит вождь камайюра и многие журуна. Затем по некоторым признакам удалось установить, что тхукахаме с разведывательными целями подходили к нашему лагерю в Диауаруме, но убежали, испугавшись собак». Наконец, у рек Манисауа-Миссу и Ауая-Миссу братья Вильяс обнаружили тропы и места стоянок этого племени. Братья Вильяс оставили там подарки — с этого начинается знакомство с народом, никогда не имевшим дела с цивилизованными людьми.