В сердце леса

В ту ночь мне думалось, что начиная с Колумба и Генриха Мореплавателя люди стремились разбить фантастические представления средневековых мечтателей о нашей земле. Прекрасная легенда об Атлантиде была уничтожена Диасом, миф о Северо-западном проходе развеяли последователи Гудзона. Капитан Джемс Кук установил действительные размеры Terra Incognita Australis, а Стэнли и Ливингстон положили конец разговорам о копях царя Соломона и Джоне Престере[40]. Год за годом представления о мире все больше приходили в соответствие с реальностью, и даже такие магические названия, как Самарканд или запретный город Лхаса[41], лишились романтического ореола. На земле не осталось ничего неизведанного, кроме одной большой области, дававшей пищу воображению: леса Амазонии, страна Эльдорадо[42].

Почему, дивился я, с этими гнетущими джунглями связано столько легенд и химер? Уж не потому ли, что это самая труднодоступная область на земле? Быть может. Или потому, что только тут европейцы нашли неведомые цивилизации, накопившие несметные богатства? Возможно. Кортес захватил в плен Монтесуму[43] в городе похожих на пирамиды дворцов, обагренных кровью человеческих жертв. Писарро видел вымощенный камнем зал, полный золота — выкуп за правителя инков.

Не удивительно, что Амазония стала колыбелью легенд и на протяжении четырех столетий люди искали здесь страну Эльдорадо — близкую родственницу городов инков.

«Маноа, столица Гвианы, которую испанцы называют Эльдорадо, по своему величию, богатству и прекрасному местоположению намного превосходит любой город мира», — повторял я в тиши строки Рэли[44]. Империя муз. Столица омагуа. Город амазонок. Я медленно произносил эти слова, как и подобает произносить названия легенд, сведших в могилу десять тысяч человек. Амброзио де Альфингер, Бартоломе Сайлер, Георг фон Шпайер, Себастьян де Белалкасар, Николас Фе-дерманн, Филип фон Гутен, Педро де Урсуа, братья Кесада, Беррио, Николас Мартинес, Винсенте де ла Фуэнте[45]. Эти люди предстают перед нами в сомнительном ореоле пиратской славы. Полковник Перси Гаррисон Фосетт. Его имя тоже поражало воображение — он был последним из великих мечтателей, ушедших в джунгли на поиски сказочных городов. Фосетт пришел в страну Шингу, и каменная башня, первая цель его путешествия, находилась на карте почти в том самом месте, где расположился теперь наш лагерь. Это было в 1925 году. В то время еще не были открыты дороги Новой Гвинеи, водоразделы на границе Венесуэлы и Гвианы, долины Юнани и Тибета, но это были лишь небольшие участки земной поверхности. В остальном свет был уже исследован. И нигде на всем земном шаре, кроме Шингу, не могла укрываться затерянная цивилизация. Исчезновение Фосетта лишь придало загадке трагический колорит.

Но уже недалек тот день, когда мачете вырубят последние метры семнадцатикилометровой просеки, и этот день будет апогеем пятнадцатилетней эпопеи братьев Вильяс. Он сотрет на карте последнее белое пятно и нанесет окончательный удар великой химере прошлого. Лес будет побежден, и отныне в мире не останется места ни для Фосеттов, ни для Эльдорадо. Неисследованные места и затерянные племена по-прежнему останутся во владениях Орландо, но своим путешествием мы докажем, что любое из этих мест можно исследовать силами одной экспедиции и что изоляция индейцев — это результат сознательной политики, а не следствие недоступности этих краев. Прорубая дорогу к пункту, выбранному математиками в Рио-де-Жанейро, мы тем самым докажем, что джунгли не в состоянии утаить что-либо от бразильского народа. Крепость Амазонии должна сдаться, и великим девственным лесам, бросавшим вызов человеку дольше, чем Гималаи, Антарктика и Сахара, подобно всем этим областям, предстоит покориться цивилизации. Меня эта мысль не вдохновляла. Я тихонько качнул свой гамак и спустя несколько минут уснул, убаюканный жужжанием москитов за противомоскитной сеткой.

В полночь пошел дождь. Мы все перебрались в хижину и улеглись на полу.

* * *

На следующий день сразу же после завтрака по просеке в лагерь прибыл Клаудио Вильяс Боас. Он появился совершенно неожиданно, пройдя пешком от берега реки. Выглядел он усталым и измученным. Путь от деревни журуна, на который основной отряд, передвигавшийся на моторных лодках, потратил два дня, он с двумя индейцами проделал на каноэ за два с половиной дня. Они плыли днем и ночью.

Вместо приветствия бледный, осунувшийся Клаудио схватил и стал ощипывать индейку, которую я только что принес.

— Плохи дела, Адриано. Журуна перезаразились гриппом.

С каждой его фразой с индейки слетали перья.

— У четверых воспаление легких. Один харкает кровью. Я очень этим обеспокоен. Понадобится весь пенициллин и витамин С, который я смогу взять у вас.

Через полчаса индейка была сварена и разодрана на куски. Затем Клаудио и его провожатые отправились в обратный путь, забрав лекарства и подвесной мотор. Жорже поехал с ними в качестве механика.