В сердце тьмы

– Проклятая война. У меня был сын твоего возраста. Нас разделил Огонь Пустыни. Не знаю, жив ли он. Отчего тебя так волокли? Ты кого-то побил?

Я отрицательно покачал головой.

– Садись! Выпей отвара… Сейчас я прикажу принести завтрак и чарку. Кстати, какой завтрак ты предпочтешь?

– Простите? – я все еще был слишком ошеломлен, чтобы понять, в чем дело.

– Завтрак, парень. Простая утренняя еда, после которой становится ясно, находишься ты меж людей цивилизованных или рядом с варварами. Попал в хорошее место или в плохое. Если где-то вообще не завтракают или доедают остатки ужина, это плохо. Если же не разрешают что-то есть или запрещают сколько-то ежедневных вещей, ты попал под власть тиранов, и это тоже становится понятно за завтраком. Если боги или короли вмешиваются даже в то, чем простой человек подкрепляется с утра, они наверняка вмешиваются во все – в таком месте будет непросто жить. Мой совет: когда окажешься в чужих землях или меж чужими людьми, присмотрись сперва к завтраку. Если там можно наесться, выпить чарку напитка и выкурить трубочку бакхуна, ты попал к хорошим людям. Если никто не удивится, когда после завтрака к трубочке возьмешь стакан пряного пива или амбрии, ты меж людьми честными и вольными. Если же тебе не позволят даже этого – беги, если сумеешь. Потому что это значит, что здесь нельзя даже думать или говорить. У нас столько свободы, сколько касается нас самих. Когда же ее у нас отберут, мы можем превратиться в зверей. Едим мы разное. У нас нет предрассудков, хотя и полагают, что с утра надлежит съедать легкий завтрак. Белый. Молоко, сыр, яйца, холодное мясо или рыба. Паста, овощи. Что кто пожелает. Но ведь мы чудовища. Неволим своих женщин и захватываем богатства земли. Нас выслеживают и убивают в башнях или гонят на поля, чтобы мы работали, пока не падаем от усилий. Амитраи потребляют лишь то, что позволяет им Кодекс, в зависимости от касты. Только чтобы оставаться едва живыми. Армия даже может есть мясо – пусть и редко, и не обязательно на завтрак. Так что приказать тебе принести? Воду и разведенную дурру без толики соли и молока? Сухую корку хлеба? На тебе одежды синдара. Значит, ты богобоязненный амитрай. Чтящий традиции и послушный, рожденный в достойной семье, пусть и необязательно богатой. Но заглянем в свиток…

Он развернул на столе рулон и указал на что-то чубуком трубки.

– Совсем недавно ты был жрецом. Кастой выше. На самом деле лишь адептом, но все же Просвещенным. Знаешь ли, что в этом случае во время странствий тебе можно есть даже фасолевые блинчики и пить разведенное молоко? А потому – какой принести завтрак, парень? Для синдара или для жреца?

– Я чиновник пятого ранга, ситар пахан. Я – убогий синдар. Хочу вернуться в родной дом. Прежде чем пришла пророчица, я обитал в Маранахаре и ел всякие вещи, не только то, что приказывает Кодекс. Это были другие времена. Где мой дядя? Позволь мне его увидеть.

– Твой товарищ еще не проснулся, – заявил мужчина. – Пока же давай съедим завтрак. Вы наверняка скоро встретитесь.

Я почувствовал судорогу страха. В небрежном тоне моего с виду беззаботного собеседника было что-то враждебное. Неужели Брус мертв? Вот так просто?

– Ты очень интересный человек, парень. Твой дядя – жрец высокого ранга? Вы ехали на повозке, а когда на вас напали, убили шестерых вооруженных людей. А потом вдруг переоделись в одежды синдаров. Зачем? Если ты, как говоришь, чиновник низкого ранга, то отчего вы странствовали в одеждах слуг храма Праматери?

Я уперся кулаками в землю и прикоснулся лбом к полу.

– Ситар пахан… Мой дядя нездоров. Когда он прибыл ко мне в Маранахар, по дороге подхватил болотную горячку. Иной раз болезнь одолевает, и тогда он не знает, что делает. Тех жрецов убили на пути. Мы нашли повозку и трупы. Дядя уперся, что это знак от Праматери и переоделся в храмовые одежды. Уперся, что лишь так мы перейдем через мост в Аширдыме. Именно потому мы позже и выбросили одежды.

– Как тебя зовут, парень?

– Арджук Хатармаль, ситар пахан. Я из Камирсара. Дядя мой зовется Тендзин Бирталай.

– Выпей отвара, Арджук. Твой дядя тоже интересный человек. Шел в столицу из-под гор Камира через край, сожженный наибольшей засухой, какую могут упомнить люди, но несмотря на это подхватил болотную горячку. Где он нашел болота при такой погоде?

– Я не медик, ситар пахан. Но он мог напиться гнилой воды по дороге. Имперские предупреждали, что в такой воде могут жить болезни.

Мужчина склонился надо мной и налил мне в чашу отвара. Клубы дыма из его трубочки легко пахли амбрией и черносливом.

– Откуда вы взяли посохи шпионов, Арджук? Это редкая вещь, такие непросто купить на базаре, пусть бы даже и существовала нормальная торговля. И непросто научиться ими сражаться. Неужели это часть обучения чиновника шестой категории?

– Мой дядя служил в тяжелой пехоте. Учил меня сражаться посохом, потому что дороги опасны. А трости были на повозке жрецов. Мы не знали, что это посохи шпионов. Я – чиновник пятого ранга, не шестого. Умею читать и писать.