В сетях интриги. Дилогия

— Доложите его высочеству. Прошу вас, князь, в столовую…

— Я докладывал, ваше высочество. Его высочество сказали, что ужинать не будут… Они…

— А, хорошо… Ступайте… А вы, князь, извините уж и меня… Я, знаете, не ужинаю никогда… Посидим, если желаете, ещё, побеседуем… Может быть, он… муж проснётся?.. Если вы не торопитесь только…

— Увы, тороплюсь, ваше высочество! — поняв ясный намёк, со вздохом отвечает гость.

Почтительно касается губами протянутой руки…

Мимолётен этот официальный поцелуй. Но отчего так жгут эти красивые, тонко очерченные губы нежную кожу руки? Отчего дрожь и огонь пробегают у неё от руки до самого сердца?..

Стараясь не думать об этом, кивает приветливо гостю головой Елизавета.

Он скрылся. К себе, в свой будуар уходит она… Но не хочется спать…

Рано ещё, должно быть? Нет. Одиннадцать мерно, гулко пробило на дворцовых часах. Серебристым, мелодичным звоном вторят красивые часики башенному звону, часики в стиле рококо, стоящие тут, на камине.

Значит, тихая, ароматная лунная ночь не даёт уснуть молодой женщине? Она дразнит её мечты, волнует кровь?.. У самого раскрытого окна сидит в глубоком кресле Елизавета. Волосы её распущены. Обнажённые в пеньюаре руки повисли вдоль тела, охваченного какой-то непривычной истомой…

Как раз перед окном раскинулся роскошный цветник, отделённый от остального сада лёгкой железной решёткой. Пряный, смешанный аромат роз, лилий, гелиотропа, индийского жасмина, гвоздики — всё это вливалось волною вместе с ночным свежим воздухом и ещё больше кружило голову, сильнее заставляло кровь приливать к сердцу, к вискам…

Закрыть окно? Душно станет… Да и сил нет двинуться. Сейчас… Сидит, глядит в полог лунного света, в тени ночные, сгустившиеся там, в саду, Елизавета и словно видит там себя, но не одну… Медленно идёт она, опираясь на чью-то руку, склоняясь к чьей-то груди, слушая чьи-то ласковые речи… Но чьи?.. Чьи?..

Вдруг вздрогнула она: какая-то тень мелькнула за железной кружевной оградой, остановилась как раз против окна…

Неужели он осмелился?.. Нет, это женская тень… Знакомая фигура, наряд… Варя Головина! Её комната — над комнатами Елизаветы. Из окна-фонарика видна сверху часть спальни Елизаветы. Часто обе женщины, стоя каждая у себя, весело переговаривались между собою. Вот и теперь, должно быть, Головина заметила свою подругу у окна и даже спустилась сюда, стоит за решёткой, ждёт, пока Елизавета заговорит…

— Это вы, Barbe? Какими судьбами?

— Я, ваше высочество. Вижу, у вас свет… Край платья белеет у окна… Значит, не спите. Я и спустилась. Ничего?

— Нет, я так рада… Жаль, решётка заперта. Не знаю, где ключ. Я бы впустила вас. Вам тоже не спится?

— Не спится, ваше высочество. Муж в городе… по делам. Я одна… А вы, ваше высочество? Я видела, его высочество с князем Адамом час тому назад прошёл домой. Уже все разошлись? Так рано?

— Разошлись! — с печальной улыбкой ответила Елизавета. — Муж утомлён. Лёг у себя на диване, «на минутку», как он говорит… Уснул мгновенно… к ужину не захотел даже пожаловать. А мне предоставил ужинать наедине с его другом… Весело, нечего сказать?! И так почти каждый вечер… Подумайте…

— Ужасно, ваше высочество! — с искренним сокрушением отозвалась подруга. — И ещё если бы…

Она смолкла, озираясь, нет ли кого вблизи. Но всё было пустынно, тихо.

— Что же вы замолчали? Говорите прямо. Я же первая доверилась вам. Да! Да! Если бы этот «друге моего супруга… не так сильно был увлечён… или, вернее, не казался таким влюблённым… Тогда бы ещё ничего… А то… и тяжело… и скучно!..

— Скучно, ваше высочество? О, если бы ваш супруг это мог слышать. Он бы уснул ещё спокойнее… Вы ангел, принцесса…

— Нет. Я только хочу остаться… честной женщиной…

— Да поможет вам Господь… Жена вы редкая, надо признаться… А наша женская честность? Вы, как и я, знаете, как различно её понимают люди… Но с вами я согласна: любить только своего мужа — это самое святое дело!.. Особенно если он любит нас…

— Если он любит нас… — как тихое эхо, повторила Елизавета. Настало молчание.

— Однако становится свежо. Лучше велите закрыть окно, ваше высочество… как бы не простудиться… Ночи сырые в этом «лягушатнике», как говорит её величество. Покойной ночи, ваше высочество!..

— Доброй ночи, милая Барбетта!..

Головина ушла. А Елизавета ещё долго сидела в раздумье у раскрытого окна.

Овладев собой, она поднялась наконец, перешла к дивану, стоящему в глубине комнаты, по дороге захватила с туалетного столика небольшой томик в сафьяновом переплёте, «Новую Элоизу», уселась поудобнее на диванчике и развернула томик, чтобы чтением разогнать тревожные, волнующие мысли.

Сначала глаза рассеянно скользили по ровным строкам. Собственные думы, переплетаясь с образами и картинами повести, мешали сосредоточиться… Но скоро пламенные страницы поэта-автора захватили все внимание. Страница мелькала за страницей… Стрелка часов близилась к полночи.