В шаге от окна

И действительно, это непередаваемое блаженство, соленое, вкусное мясо, совершенно неважно, что делают их из трески. До начала болезни я выглядел неплохо, весил около 73 кг, был подтянутым, то сейчас максимальный вес 50 килограмм, при росте в 186 сантиметров. Просто представьте себе скелет обтянутый тонким слоем кожи и вы увидите меня в тот момент. Никогда бы не подумал, что человек может просто раствориться за месяц. К счастью, сам себя я толком не видел, так как в реанимации не было зеркала, а может просто не обращал внимания.

Так как самостоятельно сесть или встать было невозможно, меня сажали в коляску и подвозили к столику. Ставили поднос на стол и кормили с ложки. Я очень благодарен молодой медсестре К., которая возилась со мной и явно переживала. Практически всегда она приносила лекарства, еду, словно мать ухаживает за ребёнком. И было огромное желание при этом её порадовать, я съедал всё, что давали. Абсолютно всё. Заведующий отделением А., когда узнал об этом, не поверил своим ушам, в глазах этого грозного на вид, высокого светловолосого мужчины читалась радость и гордость моими успехами. Как мне рассказали позже, редко человек после комы и длительного пребывания без еды имеет такой отменный аппетит и организм справляется с большим объемом пищи. Это чашка супа, макароны с котлетами и компот. Сейчас мне кажется такой обед не очень большим, но когда ты ешь впервые за месяц…

Третье февраля можно назвать днем больших побед. Утром ко мне пришел доктор Я. и подарил возможность встать. Было страшно, но отказаться еще страшнее, поскольку это шанс сделать первый шаг на пути к нормальной жизни. Крупный мужчина, ростом чуть ниже меня, с веселыми карими глазами, ему не составило никакого труда поднять меня на ноги. Осознание того, что я могу стоять, опершись на широкий подоконник и смотреть на грязный снег, покрывший землю, это невероятно. Это было абсолютным чудом, ничего особенного не было за окном, но в ту минуту все казалось прекрасным. Машины, припаркованные под окнами, прохожие, спешащие по своим делам и ты снова чувствуешь себя частью этого мира. Ты живой! Слезы покатились из глаз, сами. Кто бы мог подумать, что сугробы из грязного снега могут вызвать такие эмоции.

– Мама, я стою! – я тотчас же позвонил ей, – Мне помогли и я смог встать!

– В смысле стоишь?

– У подоконника! Доктор помог!

Мне помогают перебраться в коляску. Я сидел и с нетерпением ждал обед. Когда его принесли, потянулся за ложкой и смог удержать ее в правой руке, но она, к сожалению, еще тряслась и съесть суп мне помогла все та же милая К.. Но второе, хоть и под ее чутким надзором, ел уже сам, а значит не все потеряно. Был отчетливо виден шанс подняться и еще пожить, продолжить писать, зарабатывать, обслуживать себя. Опасения в тот момент вызывала левая рука, которая толком не работала. Я с трудом мог двигать пальцами, не имея возможности удержать ею даже кусочек хлеба. Как мне рассказали впоследствии, руку я отлежал, произошла деформация структуры кости. Это усложнило ситуацию с ней, но об этом позже.

Дни шли медленно, но с постоянными успехами. 5 февраля родители привезли одежду с разрешения врача, помогли одеться, и я смог наконец то сесть с ними рядом и обнять их. А шестого числа уже сам, одной рукой, с помощью ног, которые хоть имели мало сил, но уже оказались под моим контролем, оделся с утра. Попросил доктора Я.