В шаге от окна

Что такое агрессивная терапия – никто не знает. Скорее всего, это экстремальный эксперимент с наркозом и выведением, либо применение радикально сложных препаратов. Риск, по-видимому, был велик из-за сильного истощения организма и проведение ряда мероприятий требовало согласия. Но это только моя теория, про «агрессивную терапию» я узнал намного позже, когда находился в другом отделении. Самое главное, у них получилось, меня выдернули назад, в новую реальность, пусть это я осознал и не сразу. Сложно разделить время на до и после, поскольку видения в коме были очень реалистичным сном. Главное отличие, которое я понял спустя месяц, это люди вокруг меня и обстановка. С какого-то момента окружающая сказка закончилась и все чаще действия происходили в палате, отличались исключительно стены. Стал видеть врачей, видел их лица. У них постоянно менялась униформа и бейджи, но окончательно придя в себя, я узнал большинство из них. Кроме одного…

Звали его Дмитрий Алексеевич, невероятно добрый и заботливый врач. Единственный кто всегда понимал, чего именно я хочу, мог перевернуть меня в удобное положение или поставить мне капельницу. Несколько дней он был, а потом просто исчез. После того как я окончательно пришел в себя, я спрашивал у персонала, не знают ли они его. Может среди мертвых есть кто-то похожий внешне, но все ответы были отрицательные. А у меня к нему до сих пор много вопросов. Главный из них, кто он и почему оказывал такую невероятную поддержку?

В середине января меня снова перевели в другое отделение, поскольку пневмония отступила и следует заняться профильным врачам. Так я переехал в реанимацию неврологии. Утром, когда родители решили приехать к новым докторам и пообщаться о моем текущем состоянии, мама позвонила в клинику:

– Здравствуйте, к Вам вчера пациент поступил, он находится в реанимации, возможно, приехать к нему?

– Здравствуйте, а его у нас уже нет, увезли утром.

– Как, куда? – она сильно испугалась.

– Назад, в пульмонологию, давайте я Вам номер дам?

– У нас есть, спасибо.

После этого она сразу позвонила заведующему пульмонологией А..

– Здравствуйте, а его вернули Вам? Что-то случилось?

– Состояние немного ухудшилось, снова поднялась температура, уже сбили. Лежит на своей счастливой кровати.

– А можно к нему приехать?

– Конечно, приезжайте. Теперь, пока мы не будем полностью в нем уверены, мы его никому не отдадим.

Моя кровать снова стала моей. Окружающий мир оказался чуть более знакомым и я все отчетливее воспринимал родителей и медиков. Начал даже запоминать их имена и лица. Общаться было тяжело, трубка в горле8 мешала нормально разговаривать, а писать я не мог. Хотя одну попытку с планшетом мы все же предприняли. Жизнь постепенно ко мне возвращалась, а дни шли незаметно. Постепенно я приходил в себя.

В шаге от окна

Палата была трехместной, больше 70 м2., со светлыми стенами и огромных размеров окном. Кровать находилась в шаге от окна, в которое я смотрел на небо в ожидании приезда родителей, прихода врачей и хоть какого-то объяснения, что со мной и почему я здесь. Медленно плывущие облака и включающийся временами свет в окнах, все, что можно было увидеть лежа. Погода была пасмурная, на улице быстро темнело, солнце лишь изредка появлялось вдалеке и лучи проскальзывали к моей кровати. Конец января окончательно вернул меня к жизни, папа приехал один.

– Привет, сынок, ты как?

– Привет, живой, а ты почему один? Где мама?

– Все хорошо, конец месяца, она не смогла приехать, отчеты делают.

Стресс – лучшее лекарство. Вроде бы и не всегда идет на пользу, но в данный момент он вытащил меня из тумана. Я понимал, в общих чертах, что происходит, где нахожусь и было очевидным, что уже достаточно долго. Понимал и уровень их напряжения. Огромного стресса, усталости, переживаний. Я рад был каждому из них, но ждал вдвоем. Вскоре, не помню точную дату, мне привезли телефон и появилась возможность постоянно быть с ними на связи, а также одежду, которой очень не хватало.

Второго февраля сняли трубку и разрешили кушать. Трубка мешала говорить, как и любое другое инородное тело в организме вызывала достаточно неприятные ощущения. ВМА9, теперь я точно знал, где нахожусь. Кормят здесь хорошо, единственное, что не нравилось – это отсутствие соли в еде, но после месяца питания капельницами все кажется произведением кулинарного искусства. Впервые в жизни я так сильно ощущал вкус, наслаждался приемом пищи и готов был съесть все, что мне приносили. Родители привозили мне очень много еды, орехи, салаты, йогурты, крабовые палочки и мой любимый яблочный сок. Когда они впервые мне привезли крабовые палочки, я сказал фразу, которую отец запомнил навсегда:

– Я никогда не думал, что крабовые палочки могут быть такими вкусными.