В шаге от войны

Разведчику показалось, что в поведении Марты в конце беседы произошло какое-то изменение. Но он отнес это к психологической реакции на вал новостей, которые обрушились на нее.

Часть VII Распри в верхушке рейха

Глава 1 Ошибка Гейдриха

Промозглым мартовским вечером начальник гестапо Мюллер, внутренне напрягшись, вошел в просторный кабинет шефа РСХА Гейдриха для очередного доклада текущих документов. Из установленного в углу радиоприемника «Телефункен» лилась негромкая музыка Вагнера в исполнении Берлинского симфонического оркестра. Мюллер не любил этих докладов. Он завидовал Гейдриху, вечному везунчику, широко шагавшему от одной карьерной победы к другой. Этому во многом способствовали прекрасное образование, да и реноме бывшего морского офицера. А в Германии моряки всегда были армейской элитой. Гейдрих славился как лучший фехтовальщик Берлина, к тому же великолепно играл на скрипке.

Впрочем, Мюллер и сам хорошо музицировал на фортепиано и был сильным шахматистом. В войну он сражался в авиации и участвовал в налетах на Париж, имел боевые награды и тяжелое ранение. Но у него не хватало такого интеллектуального потенциала, которым обладал Гейдрих. Мюллер всегда поражался умению Гейдриха четко и сжато сформулировать самую сложную проблему и наметить ее решение. Начальнику гестапо вспомнилось одно из совещаний руководства СС, на котором обсуждались вопросы ликвидации неполноценных рас. Озвученный масштаб предстоявшей работы вызвал некоторое смятение среди присутствовавших.

Тогда Гейдрих слегка стукнул ладонью по столу и, четко выговаривая каждое слово, сказал, что все победы передовой западной цивилизации основываются на бескомпромиссном использовании двух моралей – одна для своих и другая для чужих, для диких племен, неполноценных рас и т. п. Еще во времена Древнего Рима на его свободных граждан распространялась своя мораль, а на варваров – другая. Ее несли на своих штандартах железные римские легионы, и она состояла из двух слов: «Горе побежденным». То же относится и к так называемому международному праву. О нем хорошо сказал великий римский полководец Помпей: «Могу ли я помышлять о законе, когда в руках у меня оружие».

– Великобритания, – продолжал Гейдрих – завоевала в свое время господствующее положение в мире именно благодаря неуклонному проведению этого же принципа двойной морали.

Одна мораль предназначалась для джентльменов из лондонских клубов и совершенно иная – для полуграмотных индусов. Великая Германия, как передовой отряд западной цивилизации, должна жестко проводить в жизнь эти вековые традиции.

– Это всем понятно? – спросил Гейдрих и обвел собравшихся немигающим взглядом, от которого даже видавшему виды Мюллеру стало не по себе.

Дружные кивки подчиненных подтвердили, что разъяснение было своевременным.

И все равно у Мюллера портилось настроение при входе в кабинет Гейдриха, поскольку, как бы тщательно он ни готовил документы, тот всегда находил в них изъяны и не упускал возможности показать свое превосходство. Излюбленной темой для иезуитских выволочек стала, по мнению Гейдриха, полицейская ограниченность начальника гестапо и неспособность мыслить широко и творчески. После окончания Первой мировой войны Мюллер долгое время работал в мюнхенской полиции, откуда его вытащил в Берлин Гейдрих. Начальнику РСХА понравилась феноменальная память Мюллера на даты, факты, людей и события. Имея его под рукой, Гейдрих не нуждался в каких-либо картотеках. Но в последнее время к Мюллеру стал проявлять интерес рейхсфюрер СС Гиммлер, который начал давать ему поручения в обход Гейдриха. Умудренный большим опытом подковерной борьбы, Гейдрих опасался, не готовит ли ему Гиммлер замену в лице Мюллера.

Получив приглашение присесть, Мюллер раскрыл папку с бумагами и начал их докладывать. Большинство документов адресовалось Гейдриху, который просматривал их наискось и, мурлыкая под нос мелодию из приемника, быстро подписывал. Материалы, направлявшиеся Гиммлеру, он читал более внимательно. Такие документы было наиболее сложно готовить, потому что их объем не должен был превышать одной страницы. Где-то в середине этой рутинной ежедневной процедуры Гейдрих неожиданно спросил:

– Как там у нас обстоят дела с Пайнсом? Чем порадует славное гестапо?

Мюллер напомнил, что рейхсфюрер Гиммлер запретил проводить какие-либо мероприятия по американцу.

– Может быть, рейхсфюрер запретил гестапо защищать безопасность рейха от иностранного шпионажа? – ядовито осведомился Гейдрих. – Тогда давайте поручим это, например, – он кивнул в сторону радиоприемника, – Берлинскому симфоническому оркестру. Они хотя бы профессионалы в своем деле.

Сбитый с толку Мюллер только развел руками, не зная, что ответить.