В шаге от войны

– Теперь понятно, кто стоит за такой неуступчивостью и кому она выгодна, – констатировал Сталин. – Товарищ Молотов, а как будет выглядеть советская позиция в свете нашего договора о ненападении с немцами от 1939 года?

– Немцы и мы взяли на себя обязательства не поддерживать ни одно государство, которое ведет враждебную политику против нас или Германии. Но Британия воюет с немцами, поэтому Югославия, обратившись за военной помощью к англичанам, становится враждебным государством для Гитлера. Если мы будем оказывать Белграду военную помощь, то бесспорно нарушим договор о ненападении. Это даст Германии легитимный повод разорвать его и объявить нам войну. Причем виновником будем признаны мы.

– Ну а если мы вообще уйдем от подписания какого-либо соглашения с Югославией?

– Такой вариант привел бы к серьезному репутационному ущербу для нас. Появились бы сообщения, что мы спасовали перед Гитлером. Неизбежное следствие – наша изоляция на Балканах, да и в Европе.

– Действительно толково придумано, – признал Сталин. – В шахматах это, по-моему, называется цугцванг – и ходить надо, и некуда.

Начальник Главного политического управления Красной армии Мехлис попросил слова и горячо заявил:

– Нам нельзя бросать братский народ, обратившийся к нам за помощью. Нужно подписать договор с югославами и закрепить в нем оказание военной помощи. А для давления на Берлин усилить нашу группировку в Киевском Особом военном округе. Я думаю, Гитлер испугается, узнав об этом, и передумает нападать на Югославию.

– Кого испугается? – спросил Сталин. – Мехлиса? Не думаю. Мне как-то попалось на глаза изречение британского лорда Честерфилда, сказавшего: «Я надеюсь только на то, что противник, услышав имена моих военачальников, ужаснется не меньше меня».

Присутствовавшие рассмеялись. Сталин обратился к наркому обороны:

– Товарищ Тимошенко, в состоянии ли мы сейчас воевать с Германией?

– Это сложный вопрос, и в двух словах на него не ответишь.

– А вы постарайтесь. В молодости меня учили в семинарии: там, где краткость, там сто ангелов, а где многословие – ни одного.

– В настоящее время в армии происходит перевооружение на новую боевую технику. Поступают современные танки, самолеты и артиллерия. Личный состав переучивается на сборах. Но подготовленных военнослужащих для управления такой техникой не хватает. Поэтому полностью использовать ее в бою мы пока не готовы. После воссоединения с Западной Украиной, Западной Белоруссией и Прибалтикой необходимо провести большую работу по освоению новых территорий в оборонных целях. Возводится линия долговременных укреплений на новой границе. Но для них не хватает вооружений. Приходится временно снимать их с укрепрайонов на старой границе. До тех пор, пока мы не сможем оборудовать новые укрепления, воевать с Германией нецелесообразно. И наконец, для вступления в войну нам сначала надо провести стратегическое сосредоточение и развертывание войск и всеобщую мобилизацию. Данные мероприятия потребуют не менее месяца. Если обобщить все сказанное, то необходимо признать, что воевать на равных с Германией до конца 1941 года армия не готова.

Сталин прошелся вдоль стола заседаний и спросил:

– Сколько могут продержаться югославы?

Тимошенко задумался:

– У них устаревшая бронетехника, которой к тому же мало. Слабая боевая авиация. И что особенно важно, практически отсутствует современная ПВО. В таких условиях немцы будут безнаказанно уничтожать Югославию с воздуха. С учетом указанных обстоятельств югославы смогут организованно воевать около полутора-двух месяцев.

В обсуждение вмешался Берия:

– Следует учитывать внутриполитическую обстановку в Югославии. Страна практически расколота по национальному признаку. Хорваты воевать не собираются и перейдут на сторону немцев. Словенцы колеблются. Часть из них пойдет на фронт, другая предпочтет плен. Королевский офицерский корпус воспитан в антисоветском духе и больше боится большевиков, чем немцев. Основной опорой сопротивления будет сербский народ. Но его усилий хватит от силы на месяц.

Сталин подвел итоги обсуждения:

– Мы стремимся помочь югославскому народу, но воевать с Германией сейчас не в состоянии. В то же время оставлять без ответа обращение Белграда нельзя. Какие будут предложения?

Слово взял Молотов:

– Целесообразно все же заключить с Югославией договор о дружбе и ненападении, убедив партнеров убрать из него положение о взаимной военной помощи. Это было бы морально-политической поддержкой с нашей стороны и четким сигналом Гитлеру, что Югославия дружественная нам страна. Поэтому Берлин, прежде чем нападать на нее, должен провести с нами консультации.

Голос подал Ворошилов:

– Югославы просят современные боевые самолеты, зенитную артиллерию и боеприпасы. Мы могли бы их передать на основании устной договоренности без упоминания в каких-либо документах.

Берия добавил:

– Необходимо подготовить наше посольство в Белграде к эвакуации и своевременно уничтожить шифры и секретную документацию.

Сталин подвел черту: