В шаге от зверя

Впрочем, вру, знаю причину. Мне страшно. Чем больше узнаю Максима, тем сильнее он мне нравится. Так и до влюбленности недалеко, уже маячит на горизонте…

– Рита, предлагаю съездить к ювелиру, затем собрать вещи. Напомню, нам в Контору нужно явиться к семи вечера, времени не так уж и много.

– Я быстро собираюсь, да и что там собирать? Сразу после проверки меня обычно отправляли назад.

– Обычно, – выделил слово Максим и, если мне не показалось, нервно взъерошил каштановые волосы. – Предположу, что в последнее время неподалеку был Хемминг, бдительно следящий, чтобы тебя не обижали?

Отвечать нет нужды – он угадал, и я просто пожала плечами.

Поначалу опека высокопоставленного вервольфа пугала, затем дико раздражала. Я сомневалась, что дело в его желании заполучить сильного менталиста в команду, и оттого злилась, не в силах разгадать мотивы. И – да, я не верю в благородство влиятельных полуночников, не верю! Самый простой вариант – Хемминг планировал сделать своей любовницей – почти сразу отмела. Оборотням сложно скрыть влечение, да они и редко пытаются, не стесняясь естественных вещей.

Дурацкая версия, что он влюблен в мою пропавшую мать, тоже не подтвердилась. Я была юна и глупа, прямо задала вопрос и… несколько бесконечных минут не знала, куда деться. Контролер хохотал так, что стены дрожали. А я… мне было так стыдно, что о пылающие щеки можно было обжечься.

– Кстати, не знаешь, где сейчас Хемминг, что может раздавать указания только в сообщениях? – спросила я уже в машине.

Утро выдалось солнечным, жарким – уже к десяти город превратился в раскаленную пустыню из бетона, стекла и асфальта. Люди предпочитали прятаться от зноя, даже машин было не много.

– Он мне не отчитывался, – хмыкнул Максим.

– Да? А сложилось впечатление, что вы сдружились, – не удержалась я от ерничанья.

Урсолак нахмурился, на скулах заиграли желваки. Ого, мои слова настолько задели?!

– Рит, смотри, – глухо потребовал он.

Я перевела взгляд с его мрачного лица на дорогу – и обомлела. В животе затянулся ледяной узел.

– Не может быть… Это не мне!

– Тебе, Рит, тебе. Видишь подпись?

Придорожный билборд. На белом полотне кроваво-красным написано: «Рита, прости! Будь моей королевой! Габриэль».

Королева Марго… как банально! Страх отпустил, и я заулыбалась.

– Какой он все-таки дурак, этот вампир!

Максим и не думал разделить со мной веселье.

– Что-то я сомневаюсь, что дурак. Извращенный тактик.

Что извращенный, понятно, нормальных вампиров не бывает. А почему тактик?

Спросить не успела – впереди забелел еще один билборд с алой надписью.

– «Ты станешь моей любой ценой. Габриэль», – прочитал Максим и вдруг съехал к обочине.

– Что ты хочешь сделать?

Воображение нарисовало, как он выдирает столб из бетона, уничтожая послание Маркеса, и сердце забилось быстрее.

Я еще та фантазерка – Максим вышел из машины и всего лишь сфотографировал билборд. Явно сделал снимок не на долгую память – отправит Глебу и, возможно, Хеммингу.

Послания чуть-чуть испугали, и, чтобы отвлечься, я открыла бутылку минералки. Сейчас еще шоколадный батончик заточу – и окончательно приду в норму.

– Я говорил, что он тактик? – Максим сел за руль. – Беру слова обратно, Маркес – идиот-вомпэр.

Я поперхнулась водой.

– Прости?.. Идиот-вомпэр?

Давно я так не смеялась!

– Моя сестра так называет киношных вампиров, нелогичных романтиков, – объяснил Максим. – Обожаю смотреть с ней фильмы – под настроение она любой ужастик своими комментариями превращает в комедию.

– Вы с сестрой близки, это здорово.

– А как иначе? У нас разница восемь лет, я отчетливо помню, как ее привезли из роддома – крикливую кроху в большом розовом конверте. Мама уставала, и я порой укачивал вместо нее.

Слушая, как тепло он отзывается о сестре, я загрустила. Как же хочу увидеть Нину! Я стараюсь меньше о ней думать, чтобы не рвать душу, но не всегда мысли и эмоции поддаются контролю. Я тоже помню ее маленькой, как она пошла в детсад, как учились с Верой вязать ей банты…

Хм, забавно, что не могу вспомнить Нину совсем маленькой. Помню трехлеткой, которую я таскала в коляске-трости, чтобы быстрее ходить по магазинам. К тому же в корзинку под сиденьем удобно было складывать продукты. Очень ярко запомнилось, что именно из-за них бомж чуть не украл Нину. Тогда-то я и поняла, что могу влиять на людей. Стресс из-за исчезновения мамы разбудил мой дар раньше положенного срока.

– Рита, все хорошо? – спросил Максим. – Ты хмуришься.

– Вдруг поняла, что не могу похвастаться воспоминаниями, как у тебя.

– То есть?

– Я не помню день, когда мама вернулась из роддома с Ниной. Вообще не помню сестру до ее трех лет. Обидно!

– Поверь, ты не много потеряла, это самый сложный, крикливый период, – в шутку утешил Максим. – Память избирательна, к тому же ты менталист, у которого было слишком много потрясений.

– А ведь ты прав. – Я повеселела и задала не дающий покоя вопрос: – Почему ты назвал Маркеса тактиком?