В шаге

Но учёные люди есть учёные, для них дважды два всегда равняется четырём как после завтрака, так и после ужина, а то время как у гуманитариев получаются не только дробные числа, но и вообще стеариновые свечи.

Я вздрогнул, Влатис подошёл так неслышно, что я вроде бы весь как сверхчувствительный сенсор, отвлёкся, не уловил.

– Шеф… Баюн очень плох. Может, отменим?

Я скривился.

– Чтобы не отвечать, если что пойдёт не так?.. Всё равно вряд ли протянет больше недели. От силы – месяц да и то при удаче. И ничего на горизонте, что спасло бы.

– Только мы?

– Есть шанс, – ответил я нехотя. – Он сам настоял.

Он сказал с некоторым облегчением.

– Да-да, настоял. Упрашивал, настаивал, требовал, уверял… Ладно, в лаборатории всё готово.

– Идём, – ответил я. – Он там?

– Уже на столе.

И снова, когда увидел Кота Баюна на столе, сердце дрогнуло и сжалось в недобром предчувствии. Не жилец, мелькнула тревожная мысль. Не жилец. Ничто уже не поможет…

Поможет, ответил я зло. Нейроинтерфейс уже сегодня к вечеру начнёт осторожно брать под контроль все органы, пойдёт медленное восстановление нервной ткани, но всё же пойдёт. Нейродегенерацию сперва остановим, а потом вспять эту сволочь…

Фауст, Влатис, Страйдер начали осторожно убирать участок кости, я смотрел, как вводят в мозг сверкающие в ярком хирургическом свете тончайшие нити электродов, их можно заметить только вот так в пучке, вышел в коридор, где нервно прохаживается Анатолий, а Бер и Марат подпирают спинами стену.

Анатолий спросил быстро:

– Ну как там?

Я буркнул:

– Мы не в ретроказуальности, потому долго и сложно. Ждём. Ребята делают всё виртуозно.

Он вздрогнул, посмотрел на дверь. Я прислушался и смутно увидел через её толщу, как вокруг стола с Котом Баюном нервно задвигались, на лицо ему спешно надвинули кислородную маску, Фауст вроде бы вводит в вену иглу шприца…

Донёсся слабый голос:

– Сердце не качает кровь!

– Что там? – спросил Анатолий.

– Тревога, – ответил я и вбежал в операционную.

Фауст и двое из команды ухватили безвольное тело, у всех очень серьёзные и сосредоточенные лица, на соседнем столе разложено всё в строгом порядке для запуска сердца, от классического дефибриллятора до заполненных шприцев для инъекций.

Несколько минут в грозовом молчании пытались запустить сердце, однако лица всё мрачнели, наконец Фауст отсоединил электроды, лицо бледное, сказал мне шёпотом, не поворачивая головы:

– Обширное кровоизлияние в мозг… Шеф, это уже не убрать. У него там все изношено, рассыпается, взгляните на экран… Даже аорта лопнула, совсем трухлявая…

– Пытайся, – велел я. – Потом восстановим!

Сбоку Влатис сказал быстро:

– Да, шеф, мозг тоже… как сыр, изъеденный мышами. Здоровый, может быть, выдержал бы… да и то бабка надвое сказала.

Я стиснул челюсти, все эти варианты проговаривали, но это кого другого можно бы сперва подлечить, а потом вот так с электродами, а из Кота Баюна жизнь утекала, как вода из дырявого пакета, цугцванг вообще страшное дело.

Потом Фауст и Бер вышли со мной в коридор, все понурые, хорошо бы из-за смерти старого члена команды, а не из-за проваленной возможности испытать нейроинтерфейс нового поколения, мы про этику не говорим, у каждого встроена по дефолту.

На меня поглядывают молча, сейчас один их тех критических моментов, когда решается быть нам или не быть.

Я удержал тяжёлый вздох, выпрямил спину.

– Мы всё сделали правильно!.. Нужно бы раньше, но и так спешили изо всех сил!

Анатолий сказал осевшим голосом:

– А как успеть, когда весь мир ещё в прошлом веке?

Фауст сказал педантично:

– Боюсь, это не убедит проверяющие органы. У них параграфы и подзаконные акты.

– Присобачат врачебную ошибку, – сказал Влатис. – Хотя у нас дипломы медиков, а знаем и умеем больше, но мы не практикующие… Это и поставят в вину.

Я подумал, отрубил с тяжёлым сердцем:

– Просто не успели оказать необходимую помощь! Так и скажем. Он умер до того, как приступили к операции. Никаких подробностей!.. Помните, у нас много противников. И никто не упустит возможности сунуть палку в колёса, а то и вовсе прикрыть шарашку, где нарушают законы.

Бер сказал тягостно:

– А кто не нарушает? Сейчас рухнуло во всём мире… Шеф, молчание – залог нашего выживания. Так что мы как стая глубоководных рыб!

– Всё, – ответил я, – расходитесь. Готовьте второй экземпляр. Проверим на мне.

Глава 7

И всё же словно бы тяжёлые тучи нависли над городом. И хотя все знаем, Коту Баюну оставались считаные дни, но если бы всё у него дома в постели или в больнице, это как бы по правилам, а вот у нас уже нарушение, переступили некую черту, впереди уголовная ответственность.

– К чёрту, – сказал Бер, – Всех к чёрту!.. Мы не нарушили заповеди, а законы – это всего лишь их толкование, обычно не успевающее за временем. Так что в афедрон мерехлюндии, как говорит шеф!.. Мы всё делали верно. Хотя по закону правильно было бы дать ему умереть, не вмешиваясь, не пытаясь что-то сделать. По крайней мере, для нас безопаснее.

Анатолий взглянул на него исподлобья.