В шаге

На ночь она не осталась, деликатно ускользнула, оставив после себя едва уловимый аромат тёплого женского тела, что нравится нам больше любых духов. Я чуть было не сел снова за рабочий стол, но приятная усталость растеклась по всему телу, опустил голову на подушку и провалился в сон раньше, чем закрыл глаза.

В институте всё своим чередом, когда утром вышел из лифта, в коридоре мощный аромат кофе, явно кто-то ухитрился остаться на ночь, несмотря на строгие запреты беречь народное здоровье.

У двери лаборатории взлохмаченные и с красными от бессонницы глазами Анатолий и Фауст ожесточённо спорят, размахивая руками, словно и не научные сотрудники, а какие-то этики у забегаловки.

Я услышал скрипучий голос Анатолия:

– Большой Адам существует!.. Для выхода человечества на более высокий уровень нужно было нарастить массу, потому всего за последние два столетия он поднял численность населения в восемь раз! С миллиарда до восьми. Но когда пришла автоматизация, и ручного труда осталось совсем мало, тут же ввёл гейство, лесбиянство, чайдлфри, асексуализм… и прочие радости высокоразвитого общества, что начали сокращать население без всяких войн и массовых эпидемий. В смысле, худел, заботился о здоровье!

Фауст возразил:

– Войны и эпидемии тоже пошли по восходящей!

– Это для страховки и коррекции, – уточнил Анатолий. – А так эти чайдлфришности неплохо справляются и без войн. Так что война возможна, даже вероятна, но не обязательна, если успеем с нейролинком… Привет, шеф!.. Что-то у вас глаза красные. А спина поцарапанная?

– На свои посмотри, – буркнул я. – Всю ночь в покер играли?.. И кто кого?

– Шеф, – сказал Анатолий с негодованием, – что значит кто кого, если мы в покер играли?.. Вот Фауст говорит, что уже на следующей неделе можно. Все предварительные испытания закончены. Ну… почти.

Оба уставились на меня с ожиданием, я сказал раздражённо:

– А вы хотели бы снова на животных? Отвыкайте, теперь лишь компьютерная симуляция либо сразу на человеке, а то не успеть… Если нужна отмазка для вышестоящих, составьте что-нить липовое!.. И подготовьте всё, после обеда опробуем.

Перевели дух одновременно с таким шумом, словно выпускали воздух из монгольфьера, Анатолий воскликнул:

– Сейчас побегу готовить!..

Мне к моему кабинету можно бы по прямой, но как-то получилось, что сделал большую дугу, поглядывая хозяйским глазом, кто чем занят, научные работники тоже могут в минуту упадка погонять по экрану мужика с большим топором, успел увидеть краем глаза, как прибежала запыхавшаяся Ежевика, бросила сумочку на край стола и поспешно включила монитор.

И только уже в кабинете, опускаясь в кресло, сообразил, что весь крюк сделал только для того, чтобы её увидеть, хотя и сейчас не хочу себе в этом признаваться.

В обед в кафешке ко мне за стол подсели Фраерман и Влатис. Влатис посмотрел на меня внимательно и четвёртый стул отодвинул к другому столу.

– Шеф, – сказал он виновато, – что-то с контролем не получается. Никакие пароли не держатся! С какой стороны ни захожу, вон Джин подтвердит… А это чревато. Если и будет четвёртый уровень массовым, то людей точно в одно существо… У меня мороз по коже!

Оба ждут ответа, я выдавил с трудом:

– До этого человечество как-то справлялось со всеми вызовами.

– Такого ещё не было, – напомнил Фраерман.

– Если станет одним существом, – ответил я трезво, – то выживет точно. Но вот только… Девушка, а можно борща? С детства не ел…

Официантка сказала с улыбкой:

– Уникальный заказ. Займёт некоторое время.

– Тогда то, что уже готово, – решил я. – Кто ждёт, тот проигрывает!

Фраерман чуть наклонился ко мне, сказал почти заговорщически:

– Шеф, но даже четвёртый вариант, если не сумеем ставить пароли, разнесёт общество. По клочкам и закоулочкам. И нет лазеек, чтобы как-то контролировать. А мысли у людей бывают страшненькие…

Официантка ушла, Влатис повернулся к нам, взъерошенный и решительный.

– Лишние мысли сразу под нож! Делейт и усе!

Фраерман уточнил:

– Не успеешь. Мысль, едва зародилась, тут же станет доступной всем. В том числе и твоей жене.

Влатис набундючился.

– А моя жена при чём?

– Самый близкий человек, – пояснил Фраерман смиренно, но с коварством во взгляде. – Потому делейт и снова делейт. А потом ещё и ещё. С её согласия, а оно точно будет, если у вас всё путём. Она не совсем дура, хотя у тебя жена красивая… Гм, правда, придётся ограничить круг друзей. Как говорил Фёдор Михалыч, сузить. До предела.

– Ты чего? – удивился Влатис. – У нас с женой до сих пор любовь!

Фраерман вздохнул:

– Это хорошо. Но лучше не читать мысли друзей. То, что будут похабными, это точно! Кто-то в воображении уже щупает твою жену за жопу, а то и пялит, это ещё ничего, как ты понимаешь…

Влатис ощетинился.

– Не намекивай, не намекивай!.. Ничего не было!

Фраерман сказал мирно:

– Да если и было, что на эти пустячки обращать внимание? Но смотреть тебе будет не совсем радостно. Особенно если жена с ними получала, мягко говоря, удовольствие, а потом, придя со службы домой, добавляла с тобой, и решила, что с тем было слаще…

Влатис поморщился, как от зубной боли.