В широком прокате

– Не кажется, – продолжать гудеть русский. – Не вижу ничего сложного.

– И как же, по-твоему, он всех собрал? – я повернулась к нему, ожидая объяснений. Точнее, больше рассчитывая, что Максиму будет нечем крыть и он умолкнет.

– Как, как? – для Северина это, похоже, был банальный вопрос. – Поддельные приглашения на мероприятия. Я вот удивился, с какой радости меня позвали сначала на Бафту7, а потом ещё и на Берлинале8. Это вы, звёзды мировой величины, на этих фестивалях живёте почти. А я… Нет, я фигура в кино не последняя и многообещающая. И в Голливуде недавно снялся, но в эпизоде. Никуда не звали, а тут пригласили. Приехал – и пожалуйста. А вон монтажёр сидит, – он указал влево, – он то же самое тебе скажет. Только его на какую-то другую тусовку в Лондоне вызвали. А она взяла и отменилась. И кто-то предложил ему в Берлин полететь. Билеты на основную программу Берлинале были. Так он и попал в самолёт.

Он откинулся на стуле и скрестил руки на груди.

– Хорошо, – непросто было не согласиться с его доводами. – Допустим, что у всех похожие истории, как они оказались в самолёте. Но как можно было так сделать, чтобы наши команды летели другим рейсом?

– Какие команды? – поморщился парень.

– Стилисты, визажисты, ассистенты. Куда они делись?

– Ты ж сама ответила на свой вопрос. Этот похититель так всё устроил, чтоб они улетели другим рейсом и чтоб никого лишнего на борту не было.

Пол, вполуха слушавший нас, взглянул на меня, поджал нижнюю губу и закивал, поддерживая русского.

– Как-то слишком всё гладко, – я стояла на своём.

– Молодец этот Заказчик, всё рассчитал. Придумал, как самолёт украсть, обустроил это здание. Всё у него так чётко.

Я развернулась к Максу ещё больше, желая понять по его лицу, всерьёз он восхищается продуманностью плана Заказчика или шутит. В прищуренных бледно-голубых глазах парня играли чёртики. Его рот был чуть приоткрыт, а нижняя челюсть выступала вперёд. Лёгкая небритость придавала облику суровость. При этом глубокие складки у щёк говорили о том, что Максим любил посмеяться.

Мне подумалось, что Северин хоть и назойливый до зубного скрежета, всё же довольно добродушный. От него веяло славянской непосредственностью и монументальностью одновременно, и это подкупало.

– А может, это женщина, – так и не выяснив, дурачился парень или нет, проговорила я.

Он медленно пожал плечами.

Из-за болтовни Максима я упустила часть объяснений, которые давала Смит.

– Что она сказала? – мне пришлось побеспокоить Пола.

– Да ничего существенного, – отмахнулся тот. – Мол, мы можем, конечно, не верить в похищение. Но бездействие и неподчинение станут потерей времени для нас. Никто никому ничего не будет доказывать.

Макбрайд умолк, и я обратила свой взор на сцену.

Сандра вещала:

– Вас собрали здесь не для каких-то отвратительных вещей. Заказчик придумал и реализовал план точно не для того, чтобы заставить талантливейших людей мира кино производить порнографические материалы, как предположили некоторые из вас, – и женщина, приподняв на секунду брови, выразительно посмотрела на Джен, а затем и на меня.

Десятки пар глаз тут же направились в нашу сторону. Мы с Джен коротко переглянулись. Казалось, что взгляды товарищей впиваются в кожу.

– Что? – выдавила я, чувствуя себя не особо уютно в этой атмосфере осуждения и проклиная в глубине души чёртову Смит, которой приспичило поведать всем о нашем с подругой разговоре. – Мы просто перебирали варианты.

– Зачем вы подкидываете им идеи? – не всерьёз выкрикнул в наш адрес Алекс Блейк. Он сидел где-то позади и не был в поле зрения, но я узнала его по голосу. Кое-кто в зале захихикал. – Вдруг им понравится ваш вариант, и тогда цель нашего пребывания в этом живописном месте изменится не в лучшую для нас сторону?

– Заверяю вас, этого не случится, – к счастью, шатенка отвела внимание от наших персон.

– Вы можете выбросить свои заверения в мусорку, – грубо ответил ей мужчина, сидевший прямо передо мной. Кажется, это был художник по свету, но я не помнила его имени. – Суть ситуации, как ни крути, такова, что вы совершили преступление. Выкрали людей. И теперь заставляете их делать то, чего они не хотят делать. Вы совершаете насилие. И какая бы высокая цель ни была у этого вашего Заказчика, по факту он – преступник, а вы все, – он взмахнул рукой, – его пособники.

– Демис, постой, – Дэвид протянул руку и тихонько похлопал разгневанного оратора по плечу. – Не горячись.

– А я буду горячиться, – вскочил со своего места Демис и обратил свой сердитый взор на режиссёра, пытающегося закрыть ему рот. – Тебе-то всё равно. Ты одинок, и этот плен для тебя – развлечение. О других ты и не думаешь. У меня бывшая жена умирает от рака. И вместо того, чтобы провести с ней то время, что ей осталось, я должен, по-твоему, торчать в этом подземелье и заниматься высоким искусством?

Реплики в поддержку слов осветителя посыпались со всех сторон.