В шкуре льва

Она поднялась со стула, потянулась, разминая затекшую спину, и попятилась к оклеенной обоями стене. Потом подошла к окну. Патрик смотрел прямо перед собой на обои, как будто ее тело осталось там. Цветы, виноградная лоза, кое-где английские фазаны в листве, кое-где отодранные куски — следы, оставленные пьяным лесорубом, ищущим дверь. Патрик сидел и смотрел на расстилавшийся перед ним ландшафт.

— Ты знаешь, что в этих местах видели Смолла? Об этом написали торонтские газеты, и я подумал, что это не случайно. Он должен был жить там, откуда я пришел, потому что с ним была ты. Он выспрашивал у тебя все подробности, как и я. Верно?

— Ему хотелось знать, откуда ты. Я рассказала ему не так уж много. Ты его не интересуешь, Патрик. Он богач, сбежавший от богачей. Он защищается. Он никогда не поверит, что ты пришел за мной.

Он повернул голову и стал смотреть на ее лицо на подушке, глядевшее в потолок.

— Между прочим, я знал, что мне достанется, когда я снова тебя увижу. Мне снились сны: я подхожу к тебе на танцах, и меня избивают.

Приподнявшись, она дотронулась до его груди.

— Доктор наложил хорошую повязку.

— Смолл знает, что ты здесь со мной?

— Наверное. Давай не будем про него говорить, Патрик. Утром я вернусь.

Через несколько секунд он уже спал. Из-за лекарства он весь вечер был вялым. Она долго смотрела на него. Около трех ночи она почувствовала его рядом. Они прильнули друг к другу, стараясь не задеть его раны, чувствуя друг друга всем телом, как во сне. Потом она прошла в ванную и появилась в виде силуэта. Патрик был умиротворенным и усталым.

— Спокойной ночи, Клара.

— Спокойной ночи, Патрик Льюис, Мой друг.

Он спал, держа ее за руку.

Она оделась в темноте и вышла, оставив его спящим. Пока она шла домой мимо Грантов и Миков, над Гусиным островом взошло солнце, блеснув на жестяной крыше дома мистера Мойра. Она встретила Джорджа Гранта-младшего с братом Расселом, гнавших домой коров, и они поговорили несколько минут. Повернув, она спустилась по извилистой тропинке к дому, где они сейчас жили и откуда они, вероятно, вскоре съедут. Между исходной и конечной точкой своего путешествия она была безумно счастлива.

Не заходя в дом, она спустилась к берегу, уселась там и стала глядеть на воду, прислонившись к красной лодке. Было холодно, но она была в пальто и занята мыслями. Она не знала, что происходит сейчас в гостинице, не знала, что на рассвете Патрик, проснувшись, обнаружил, что простыни испачканы кровью, насквозь пропитавшей его повязки, обнаружил даже безупречный отпечаток ее руки на обоях, кровавый след на английских цветах его спальни, где она, склонившись над ним, оперлась на стену, чтобы сохранить равновесие во время их близости. Бинты свисали с него, как мягкие белые ребра, а в это время Эмброуз, выйдя из дома, увидел, что Клара задумчиво сидит на берегу и смотрит на реку Патрика.

Книга вторая

Дворец очищения

~~~

В туннеле под озером Онтарио два стоящих в грязи человека пожимают друг другу руки. Их испачканные землей лица, повернувшись, смотрят в камеру, рядом лежат кирка и лампа. На мгновение, пока изображение фиксируется на эмульсии, все замирают, другие рабочие молчат. Потом Артур Госс, городской фотограф, складывает треногу, собирает стеклянные пластинки, снимает с крюков связку лампочек, освещавших уходящий в глубину туннель на заднем плане, проходит со своей техникой пятьдесят ярдов до приставной лестницы и выбирается на солнечный свет.

Работа продолжается. Лопата вонзается в твердую глину. Когда люди натыкаются на скальную породу, они жгут ее и разрушают. Заполняют сотни бочек жидкой, чавкающей грязью и волокут из туннеля. Туннель прокладывают под озером на востоке города, чтобы установить впускные трубы для новой водоочистной станции.