В шкуре льва

Караваджо находит свою койку. Встает на колени на матрас — опираясь на голову и локти, чтобы израненное тело не чувствовало боли. Кровь течет по подбородку в рот. Как будто он сожрал напавшее на него животное, и он сплевывает скопившуюся во рту жидкость — старую слюну, кровь, — сплевывает вновь и вновь. Все куда-то пропадает. Левой рукой он трогает себя за шею, ее там нет.

* * *

На следующее утро Караваджо на каноэ осматривал берег в окрестностях коттеджа. Когда он выплыл на озеро, в бухте появилась женщина в другом каноэ и окликнула его. Рыжие волосы. Гладкая белая кожа, как у ведьмы. Шляпа, повязанная шарфом. Женщина помахала ему рукой с полнейшим доверием, означавшим, что человек, плывущий на каноэ по этому озеру, сразу же попадает в разряд своих и не вызывает ни малейших опасений, даже если каждый предмет его одежды украден из голубого комода в коттедже. Рубашка цвета лаванды, белые парусиновые брюки и теннисные туфли. Он перестал грести. После нескольких умелых ударов веслом она оказалась рядом с ним.

— Вы остановились у Нилов.

— Откуда вы знаете?

Она указала на каноэ. Здесь людей узнают по каноэ.

— Они приедут в августе?

— Наверное. Они еще не решили.

— Они всегда так. Я Энн, их соседка.

Женщина указала на стоявший рядом дом. Она была в купальнике и легкой юбке, босиком, на плече весло.

— Меня зовут Дэвид.

Капли воды стекали по коричневому дереву ей на кожу. Он смотрел на ее удивительно гладкое, без пор лицо, время от времени выныривающее из тени соломенной шляпы. Он решил не скрывать свой неопределенный статус.

— Я здесь, чтобы немного прийти в себя.

— Для этого здесь замечательное место.

Он снова посмотрел на нее, теперь по-другому — не обращая внимания на белую гладкую кожу и голые руки.

— Почему вы так сказали?

Она заслонила рукой глаза от солнца. Вопросительный взгляд.

— Вы только что сказали…

— Просто я люблю это место. Если вы здесь в одиночестве, оно залечивает раны. Вы художник?

— Что?

— У вас мазок аквамарина на шее.

Караваджо улыбнулся, он очень долго называл этот цвет голубым.

— Мне пора, — сказал он.

Приподняв весло, она положила его на колени и кивнула самой себе, почувствовав стену, которая только что возникла между ними. Их каноэ столкнулись, и она сделала гребок назад. Он никогда не слышал, чтобы кто-то вложил столько щедрости в одну фразу. Здесь замечательное место.

— Спасибо.

Она удивленно обернулась.

— За то, что сказали про аквамарин.

— Что ж… наслаждайтесь озером.

— Я так и сделаю.

Она почувствовала его замкнутость. Она жила здесь одна, не видела никого неделями и подплыла слишком близко, говорила слишком громко. Пока она удалялась, он провожал взглядом ее хрупкую спину.

Караваджо смотрел на поверхность воды, словно та была живым существом, по спине которого он передвигался. Он не думал о сближении или разрыве, единственно возможным в данном случае был выбор между насилием или дружеским общением.

* * *

Когда Караваджо впервые обратил внимание на Патрика Льюиса, смотревшего на него из камеры напротив, он просто помахал ему рукой и отвел глаза. В тюрьме Караваджо большую часть времени спал беспокойным сном. Ночной свет в камерах и постоянный шум действовали ему на нервы. Но заключенному из камеры напротив, который пытался поджечь гостиницу «Маскока», приходилось еще хуже. Он всегда неподвижно сидел на кровати, наблюдая за тем, что происходит вокруг. Когда Караваджо вернулся из тюремной больницы с зашитой после нападения шеей, Патрик его ждал. А на следующее утро, внезапно проснувшись от боли, Караваджо встретил ободряющий взгляд Патрика. Тот сидел на привычном месте и аккуратно курил, отводя руку с сигаретой далеко в сторону, когда выпускал дым.

— У тебя ведь есть рыжий пес? — спросил он Караваджо несколько дней спустя.

— Рыже-коричневый, — просипел тот в ответ.

— Ты вор, верно?

— Самый лучший. Вот почему я, как ты видишь, здесь сижу.

— Похоже, кто-то тебя выдал.

— Да. Рыжий пес.