В штабах и на полях Дальнего Востока. Воспоминания офицера Генерального штаба и командира полка о Русско-японской войне

Обездоливая Приамурский край уклонением магистрального рельсового пути на юг, в пределы чужого государства, и лишая нашу окраину притока переселенцев, мы тем самым совершали еще капитальную ошибку в другом отношении. Дело в том, что начиная с 80‑х годов китайское правительство обратило внимание на сопредельные с Приамурьем две пустынные провинции Маньчжурии – Гиринскую и Хэйлун-цзянскую, крайне редко населенные маньчжурами. Царствующая в Китае маньчжурская династия всегда смотрела – смотрит и поныне – на эту китайскую окраину как на свою родную вотчину, которая может послужить ей убежищем в случае необходимости покинуть Поднебесную империю. Поэтому с самого начала воцарения в Китае этой династии издан был закон, в силу которого китайцам воспрещалось переселение в пределы Маньчжурии; им запрещалось приобретать там земельную собственность, перечисляться в ряды так называемых восьмизнаменных маньчжур. Зная искони веков, что все пришлые завоеватели, наводнявшие Китай в разное время, в конце концов терялись и глохли в этой бездонной империи, маньчжурская династия стремилась сохранить в неприкосновенной чистоте свою вотчину, справедливо рассуждая, что достаточно открыть в Маньчжурию хотя бы едва заметный переселенческий ручеек из недр Срединного Китая, как окраина эта будет залита колонизацией китайцев и потонет в общей китайской культуре.

Почти двести лет царствующая в Китае династия ревниво, и не безуспешно, оберегала свою родину от бескровного завоевания китайцев. Но во вторую половину минувшего столетия опасность стала угрожать с другой стороны. По мере водворения русского владычества на Дальнем Востоке обширная и безлюдная Маньчжурия, лежащая о бок с владениями России и значительно удаленная от жизненных центров Китая, могла легко сделаться соблазнительной добычей сильного соседа. Руководствуясь такими соображениями военно-политического характера, китайское правительство отказалось от своей традиционной политики в отношении Маньчжурии и начало стремиться, наоборот, к заселенно этой окраины выходцами из Внутреннего Китая. Постройка Россией магистральной железной дороги, прорезывающей Маньчжурию из конца в конец, как раз совпадала наилучшим образом с этими колонизационными стремлениями китайского правительства, в явный ущерб нашим собственным интересам.

Наше железнодорожное строительство давно уже прославилось своими премудрыми изысканиями, благодаря которым весьма часто проводятся у нас железные дороги почему-то всегда в обход больших городов. На этот раз огромнейшая мировая магистраль, не довольствуясь обходом городов, проектировалась в обход богатейшей и обширнейшей нашей окраины, для которой, строго говоря, самая идея о постройке этой дороги и получала свой raison d’être[3].

Вопреки, однако, всем выясненным в свое время нашим государственным задачам на Дальнем Востоке, вопреки простым соображениям здравого смысла казавшийся похороненным навсегда вопрос о «южном направлении» Сибирской железной дороги всплыл неожиданно в тиши департаментских кабинетов Министерства путей сообщения и властной рукой бывшего тогда министром финансов С.Ю. Витте был поставлен сразу на практическую почву. Как только нашим дипломатам удалось добиться пересмотра Симоносекского договора и разрушить все плоды японских побед, одержанных в только что оконченную ими японско-китайскую войну, выдвинут был вопрос о постройке железной дороги через Маньчжурию с затаенной целью присоединением этой обширной китайской окраины к владениям России затмить такой бескровной победой все победы японцев, одержанные ими после кровавых жертв и усилий. Скажут, пожалуй, что постройкой Восточно-Китайской железной дороги через Маньчжурию преследовались не завоевательные замыслы, а задачи экономического и финансового характера; что и с точки зрения международного права все это предприятие было вполне оформлено взаимным соглашением обеих сторон на мирных договорных началах; что, наконец, нередки случаи постройки железных дорог иностранными капиталистами в чужих странах просто в виде финансовых предприятий, каковой характер придан был и постройке упомянутой дороги особо сформировавшимся частным русско-китайским обществом.