В синих квадратах моря(Повесть)

«Ишь, какой чувствительный, а то, что я переживал за него, это не в счет!» — подумал Грачев и рассказал старшине, как развязно вел себя матрос. Будь старпом рядом, он наверняка посадил бы его на гауптвахту. Говорил лейтенант спокойно, хотя ему стоило большого труда сдержаться. Русяев выслушал не перебивая, потом сказал, что с Крыловым хоть завтра на опасное задание пойдет. Человек он надежный.

— Я вас, старшина, не понимаю.

Русяев оживился:

— В море просто осечка случилась. Вот увидите, матрос придет к вам и покается.

— Ко мне? — Грачев покачал головой. — Нет уж, пусть перед комсомольцами объясняется.

Русяев знал самолюбивый характер Крылова, поэтому стал просить лейтенанта не обсуждать его на собрании.

— Это решение не мое, командира. Надеюсь, вы зададите всему тон?..

Русяев мрачный спустился в кубрик. У рундука возился Игорь. Старшина хмуро бросил:

— Будем тебя обсуждать. Допрыгался… Эх!

Крылов уронил крышку рундука.

— Послушай, это затея лейтенанта? Его! Скажешь, нет? Ну и пусть — чихать я хотел. Нервы, брат, — оружие человека, их беречь надо. Человек без нервов, что гитара без струн. Как говорят ученые, нервные клетки не восстанавливаются. Ты, Витька, моя броневая защита. — Он нагнулся к старшине, тихо добавил: — Ты ничего на вахте не видел. Добро?

— Добро…

— Старик, ну чего ты киснешь? — Игорь Хлопнул друга по плечу. — Скоро к Танюшке приглашу. Ох и окуньца жарит она, пальчики оближешь!..

На комсомольское собрание пришли свободные от дежурства и вахты. Крылов сидел на банке в третьем ряду и усмехался. Он то и дело косился в сторону Грачева, зная, что все это он затеял. Что ж, Игорь готов с ним сразиться. Когда избрали президиум собрания, установили регламент, комсорг Русяев коротко проинформировал моряков о проступке Крылова, а затем дал ему слово. Игорь встал и с напускной веселостью начал:

— Дело, значит, было так. Я чутко слушал эфир. Но вот приходит товарищ лейтенант и говорит — не та волна. Гляжу, верно, не та волна. Кто виноват — судите сами.

Все задвигались, зашептались. Капитан 3 ранга Скляров нагнулся к Грачеву и что-то сказал ему на ухо. Русяев, хмуря рыжие, как жито, брови, угрюмо смотрел себе под ноги. С места бросили реплику:

— Куда ж радиограммка делась?

— На Луну полетела, — съехидничал Крылов.

Русяев спросил, есть ли у кого вопросы. Из угла кубрика поднялся матрос Клочко.

— Чего ж тут гадать, ребятки? Наш комсорг — землячок Крылову, вроде броняшки. Днями вот Игорь опоздал с берега, но все осталось шито-крыто. Видите ли, у него любовь! Так что, службу по боку? А, может, товарищ Русяев персональную должность землячку найдет?

Виктор покраснел. Крылов хотел что-то возразить, но его опередил Федор Симаков.

— Игорь, ты глазки нам не строй. Скажи лучше, почему прохлопал радиограмму? Медведь на ухо наступил, что ли?

— Волна за сопку зацепилась, — съязвил матрос.

Раздался смех. Русяева его остроты возмущали, он уже жалел о том, что скрыл от лейтенанта правду. Крылову задавали вопросы, а он петлял как заяц. Тогда Виктор встал, и сразу все притихли, устремив на него взгляд.

— Крылов на вахте письмо писал, да еще фотокарточку женщины разглядывал.

— Ты что, Витя? — вскочил с банки Крылов, словно его укололи. Он пытался улыбнуться, но улыбка не получилась.

— Отпираться станешь? — перебил его Русяев. — Я же заходил в радиорубку и все видел. Ты же сам просил — помолчи, Витя, а то лейтенант на берег не пустит, так? Да ты не ешь меня глазами, я невкусный.

Игорь побледнел. Ну и землячок, чтоб у него мозоль на языке вскочила! До его слуха, словно через переборку, доносился голос Виктора. А тот рубил начистоту — потачки давал другу, не одергивал, где надо. Слушая старшину, Грачев подумал:

«Стыд какой, на всю бригаду осрамились».

Потом слово взял старпом Скляров. Он говорил жестко. Разве не ясно Крылову, что вахта — это, по сути, выполнение боевого приказа? Если человек халатно относится к службе, на него нельзя положиться — он погубит и себя и других. К тому же зазнался Крылов. А зазнайство — черта характера слабых, но не сильных людей. Человек, который не привык давать отчета своим поступкам — человек безвольный, он не способен на большое дело. «У радара есть мертвая зона, но нет этой зоны у сердца», — заключил словами поэта Скляров.

— Я не дезертир, — огрызнулся Игорь.

— Извольте помолчать, товарищ Крылов, — сказал старпом, — не по душе мне ваше поведение. Однако я не назвал бы вас салагой. Службу знаете, и этим еще больше отягощается ваш проступок. Героя из себя корчите.

Скажите, кто на вас так отрицательно влияет? Это лицо не женского пола?

Крылов вздрогнул.

«Только бы Таню не трогали…»

В напряженной тишине раздался голос Русяева:

— Предлагаю объявить Крылову строгий выговор. Другие предложения есть? Нет? Голосуем…