В следующей жизни

Навстречу мне шли люди, уставшие от долгой зимы, хмурые и какие-то серые. Они равнодушно проходили мимо. Никто не встал передо мной как вкопанный и не воскликнул: ну, здравствуй! Я так долго тебя искал! Ты моя судьба! А на работе все было как обычно – суета. И люди все те же. Все те же мужчины. И никого из них я не любила. И не смогла бы полюбить. Я даже пыталась от безысходности, но ничего из этого не вышло. Получается, предчувствия меня обманули?

Он сидел рядом на пресс-конференции. Юный, красивый. Свежий. Я сразу обратила на него внимание – он новенький, раньше я его нигде не встречала. Он делал пометки в своем блокноте. А я смотрела на его руки – тонкие длинные пальцы. Почему-то представила, как он проводит ими по моей обнаженной спине. Запретила себе думать об этом. Я на работе. Это не место для эротических фантазий. Про свои предчувствия по поводу судьбоносной встречи я к тому моменту уже забыла.

– Скука, – вдруг говорит он мне. – Так всегда бывает на пресс-конференциях?

Пожимаю плечами:

– Не всегда, но часто.

– А давайте сбежим.

Смотрю на него удивленно:

– Мы же не школьники и это не урок. Что мы потом сможем написать?

– Не будьте занудой! – он тихо смеется. – Напишем что-нибудь. Я задал вопрос, который хотел и получил на него ответ. Больше мне здесь делать нечего. – Он убирает блокнот и ручку в сумку. – Вы со мной?

– Я с вами.

Мы вместе идем к выходу.

Стюардесса просит Алину выключить компьютер – самолет идет на снижение. Так быстро? Почему так быстро? Как было чудесно писать об Алеше и думать о нем, как о живом. Как было прекрасно не помнить о том, что он умер. Добро пожаловать в реальный мир!

Шасси самолета касаются земли.

Царствие небесное. Сектор досудебного ожидания.

– Алешенька, просыпайся. Пора вставать!

Алеша с трудом открывает глаза. Красивая молодая женщина в черном платье и черной же шляпке с вуалью сидит на краешке его роскошной белой кровати. Ах, да, это же его бабушка.

– А зачем? – ворчит Алеша. – Мне, вроде, некуда спешить.

– Если ты хочешь проспать собственные похороны, то, конечно, спешить тебе некуда. – Бабушка недовольно поджимает губы. Алеша начинает хохотать.

– Ты себя слышишь? – спрашивает он. – Проспать собственные похороны! Это же абсурд! Чушь! Какая чушь! Зачем ты меня разбудила? Даже мои цветные сны сумасшедшего более разумны, чем эта гребаная действительность!

– Фу, что за выражения? Я всегда говорила, что твоя мать плохо тебя воспитывала. – Женщина встает с кровати, расправляет плечи. – Так ты пойдешь на похороны или пропустишь это знаменательное событие?

– Пойду.

– Тогда ты немедленно должен подняться, привести себя в порядок, позавтракать и следовать за мной. Жду тебя в столовой. Костюм для похорон в шкафу. – Бабушка покинула спальню с высоко поднятой головой.

– Откуда у нее эти аристократические замашки? – подумал Алеша. – Из деревни, вроде. И на тебе – барышня-крестьянка. Вечно рядом с ней чувствуешь себя холопом с дурными манерами. Ему вспомнилось, как бабушка недовольно хмурилась, когда он отодвигал нож и ел одной вилкой.

– Немедленно возьми нож, – говорила она строго и так жестко смотрела ему прямо в глаза, что Алеша в ту же секунду хватал нож и начинал аккуратненько разрезать котлетку на части. Потом он перекладывал вилку в правую руку, но бабушка снова смотрела на него сурово. Так и приходилось есть: нож в правой руке, вилка – в левой. Никакого удовольствия. А дома мама позволяла ему есть жареную картошку ложкой прямо со сковородки. Радость и восторг!