В сложном полете

— Все команды с земли слушать внимательно. Взлет строго по порядку, определенному плановой таблицей. Сигнал к запуску двигателей — зеленая ракета со старта…

Мы с Митькой вылетели последними. Лева Шитов, поглядывая на выруливающие самолеты, давал свои последние указания.

— Самое главное — не волнуйтесь. Не теряйте здравого рассудка и все будет в порядке. Упражнение такое же, как и предыдущее, которое вы отлетали отлично. Ничего плохого не случится, если будете работать строго по штурманскому плану…

Мы поддакивали, да кивали. Меня била дрожь, скорей бы уж на взлет. Я работаю первым, затем Митька. Выводит на полигон и-и… гром!

После него я бросаю своих «поросят» и домой…

Пусто на стоянке, одни красные тормозные колодки лежат, да ветер крутит вихорки. Но вот очередь 12-го! Закрыты люки, гудят двигатели.

Я вижу — Лева стоит в сторонке, скургузившись под ветром и смотрит на подрагивающий самолет. Заметив меня в кабине, улыбнулся, помахал рукой.

Машина взвыла, дернулась и тронулась с места.

И взлетает «гончая» неповторимо, по-своему. Прижмется к земле хвостом и, чуть не задевая ее, мчится с поднятым носом. Грохочущей кометой, так что дрожат все окна в городке, уходит ввысь…

Интересный самолет! Вибрируют тоненькие, узенькие крылышки на взлете. Вибрируют и в полете. Кажется, вот-вот отпадут. Ни за что бы не удержался на них, если бы не мощные двигатели. Зато позволяют развивать большую скорость. Несомненно, если «обрежут» движки — «гончая» утюгом врежется в землю. На таких крыльях не спланируешь. Это не у Ли-2 — футбольные поля — толстые и большие, позволяющие всюду сесть на вынужденную.

После прохода ИПМ я полез в носовую кабину. Металл в лазе — зеркало: отполирован телами курсантов. Жутковатое ощущение — влез в кабину, будто выпал из самолета — так остеклена.

Перевел дух. Один, совсем один! Это ж здорово хозяином летать, когда экипаж выполняет твои команды! И вся надежда только на себя!

Но работать. Надеваю наушники, устанавливаю связь с командиром. Потом припадаю к ОПБ — оптическому прицелу бомбардира, измеряю угол сноса. И уж потом сажусь на сиденье, записываю в бортжурнал фактические и расчетные величины полета. Все получается — лучше не надо.

Михаил Сергеевич, командир, только крякает, да поддакивает, когда слышит меня. Митька молчит. Мы договорились не мешать друг другу. Пусть каждый прочувствует до конца самостоятельность. Надо же когда-то привыкать. Лейтенантами-то будем летать одни…

Я поглядел вверх. Хмурится небо, облачность цепляется белыми завитками. Проскакиваем сквозь них ослепшими и оглохшими, точно сквозь сугробы. Или… мне кажется?.. Но все это мелочи, на которые не обращаешь внимания. Навигационная аппаратура работает отлично, расчетные данные совпадают с фактическими, идем точно по маршруту.

Подходим к поворотному, гляжу вниз. Вон он Мурмыш — районный центр, большое село на берегах речки. Прижался к опушке соснового бора.

— Разворот! — командую и тщательно рассматриваю пункт. В центре — площадь с двухэтажными каменными домами. Средняя школа со стадионом у леса…

— Приказывают снижаться. Впереди низкая облачность, — говорит командир.

— Понял, — отзываюсь и наблюдаю, как стрелка высотомера поползла по шкале, сматывая высоту. Облачность наконец-то отлепилась от кабины, осталась наверху. Потеряли 1200 метров. Здесь другой ветер и снос. Срочно определить. Припадаю к прицелу… Теперь определить место самолета по радио — включаю радиокомпас, настраиваю, работаю на карте. Теперь уточнить путевую скорость… И вот новый ветер готов. И уточненное время прибытия на второй поворотный, и на контрольный ориентир Кудиново, на котором меняемся кабинами с Митькой.

До ориентира еще пять долгих минут, а из лаза показалась рыже-русая вихрастая голова.

Митька, как всегда, кривовато улыбается.

— Как дела? Все в порядке?

— Нормально! — кричу. — Смотри, вон впереди Кудиново! Принимай вахту!

Митька вглядывается в местность, крутит карту, кивает.

— Можешь уныривать.

Снимает с меня наушники, надевает на себя. Нажимает тангенту СПУ, докладывает командиру.

— Товарищ капитан, курсант Шамков самолетовождение принял!

Толкает меня в плечо, показывает на лаз.

— Хорошо, хорошо, — смеюсь, — улезаю.

…В навигаторской кабине — радиокомпасы, НБА, Рубин, РСБН, ЗСО[6] и целая уйма других приборов. «Клепаю» места на карте одно за другим, да напеваю. Уже рассчитал прицельный угол для работы на полигоне.

— Еще снижаемся! — бас Михаила Сергеевича.

— Облачность прижимает…

Я ерзаю в кресле влево-вправо (благо вращается), гляжу в оконце, в прозрачный потолок пилотской и в башню назад. Облака снова цепляются.

Вот прилипли! Опять работа. Снова ветер определяй, угол прицеливания и все остальное. А каково Митьке? Ругается поди… Ну, да полезно летать в затрудненных условиях…

Убрав газ, сбавив обороты, ныряем вниз.

Вот дела? Уснул Митька что ли? Две минуты назад прошли поворотный, а курс на новый этап не дал… Но ты-то тоже зевнул. Но я-то не ведущий…