Читаем В снегах полностью

— Тадао, — позвала мама.

— Да ладно, — сказала тетя. — Дедушка во флигеле, ступай к нему.

— Угу. — И Тадао побежал прочь из комнаты.

— Тише, тише.

Выбегая из дома, Тадао мельком взглянул на снегиря в клетке.

На улице все сверкало от снега. Тадао посмотрел немного, как падают капельки воды с сосулек, свисающих с крыши, и побежал по яблоневому саду в другой конец двора.

II

Флигель был совсем маленький, вроде сарайчика с дощатыми стенами. Сразу за ним начиналась роща. Прежде чем открыть дверь, Тадао посмотрел вокруг, не выставлена ли клетка с зайцами. Нет, ее пока не было.

Тадао вошел внутрь. Свет там не горел, и было совсем темно.

— Дедушка-а! — позвал Тадао.

— Кто там? Никак, Тадао? — донесся после некоторого молчания басистый дедушкин голос. Раздался шорох, и зажглась лампочка. — Пришел?

Дедушка потер себя по лысой, как шар, голове. Он был в меховом жилете, который всегда носил зимой.

— А где зайцы? — спросил Тадао.

— Живы-здоровы.

Тадао прошел в угол комнаты, наклонился и приподнял тряпку, прикрывавшую длинный и узкий деревянный ящик. Зайцы зашевелились и зашуршали, косясь на Тадао.

— А где черный? — спросил он.

— Прирезал.

— Зачем?

— Ушанку тебе сделал, — ответил дедушка.

— Где она?

— Потом отдам.

— А чего ты зайцев не выставил на солнце?

— Не, сегодня не стоит.

— Почему?

— Им, по-моему, больше нравится лежать в темноте и спать.

— А-а.

Тадао еще разок взглянул на зайцев и опустил тряпку.

Дедушка жил во флигеле отдельно от всех. Здесь была только одна маленькая комната с очагом посередине.

Дедушка уселся на свое обычное место у камелька и, поставив железный чайник, стал ломать сухие ветки и бросать их в очаг. Тадао сел напротив. Ему нравилось сидеть так.

— Ты с мамой приехал? — спросил дедушка.

— Угу.

Тадао скомкал перчатки и засунул их в карманы пальто.

— А где ушанка-то?

— Сейчас.

Дедушка достал из сундучка яблоневого дерева, где у него хранились разные старые вещи, ушанку и бросил ее Тадао.

— Ну-ка надень.

Шапка была такая же, как у дедушки, только поменьше. К ушам были приделаны тесемки, чтобы завязывать под подбородком.

Тадао надел ушанку. Дедушка привстал и поправил перекрутившиеся тесемки.

— Ну как, теплая?

— Ага.

В едва тлевшем очаге затрещали ветки, по ним побежал огонь.

Из окна флигеля виднелась криптомериевая роща, там с чириканьем носились воробьи.

— Много зайцев наловил?

Тадао поднял руку и потер мягкий мех ушанки. Дедушка подбросил в огонь веток. Чайник начал тихонечко посвистывать.

— Ну сколько?

— А? — Дедушка поднял глаза и посмотрел на Тадао. — Ни одного. Снег все время валил.

Дедушка снова опустил голову и стал выбирать из охапки веток те, что посуше.

— Снег-то кончился.

— Кончился.

Дедушка глянул в окно и побросал отобранные ветки одну за другой в огонь.

— Выпьем? — спросил он.

— Выпьем.

В очаге что-то стрельнуло. Дедушка чуть приоткрыл окно и дал дыму выйти. Потом протер полой жилета большую чайную чашку. Приподнял одну из досок пола и достал небольшой кувшин. Когда он снял с кувшина крышку, сильно пахнуло спиртным.

Тадао не сводил глаз с дедушкиных рук. Дедушка накапал в маленькую деревянную ложечку сливянки и вылил в чайную чашку. Совсем немножко.

— Еще чуть-чугь, — попросил Тадао, поглядев на чашку.

— Нельзя, голова заболит.

— Ну и пусть болит.

Дедушка впервые за все время улыбнулся и налил Тадао в чашку еще ложечку сливянки.

— Только маме не говори.

— Не скажу.

Дедушка залил вино кипятком из чайника и помешал ложечкой. Потом поставил кувшин на место, в подпол.

Тадао дул на кипяток, держа чашку обеими руками, и наблюдал, как расходится в кипятке сливянка.

— А за зайцами не пойдем? — спросил он, отхлебнув немного.

— Сегодня нет.

— А когда?

— Не знаю.

— Снег-то перестал.

— Да, перестал.

Дедушка залпом осушил чашку неразбавленной сливянки и задохнулся.

— Чего ты кипятку не налил?

— Так лучше.

— Ты же всегда наливаешь.

— Так согревает быстрее.

Даже сюда из дома доносились голоса. Тадао допил свое питье и стал прислушиваться.

Солнце стояло высоко, в лучах, проникавших сквозь дверные щели, кружились пылинки.

Шум в доме стал сильнее. Послышался женский смех. Тадао только потом понял, кто это смеялся.

— Пойдем, что ли, — сказал дедушка.

— Куда?

— За зайцами.

— Правда?!

Тадао поспешно вскочил на ноги и бросился надевать сапоги.

— Идем скорей!

— А ты поел?

— А, ничего. А ты, дедушка?

— Я тоже ничего, — ответил дедушка. Тадао снял со стены две пары снегоступов — большие и маленькие. — Может, пойдешь спросишься у мамы?

— Да ну. Не пойду.

— Ну, тогда в путь.

Дедушка подвязал соломенной веревкой штанины и натянул на ноги резиновые сапоги. Потом достал из кармана жилета вязаные наушники, надел их, а поверх — черную меховую шапку. Нарезал кусачками проволоку, сложил обрезки в пучок и засунул его за пояс. Вложил в ножны из древесной коры топорик и повесил на плечо. Обухом топорика дедушка бил по голове пойманных зайцев.

Они вышли наружу. Дедушка, прищурив глаза, посмотрел на солнце, взял Тадао за руку, они вскарабкались на насыпь и вышли на широкую заснеженную дорогу. Перед тем как идти дальше, дедушка оглянулся на дом и зашагал прочь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Против всех
Против всех

Новая книга выдающегося историка, писателя и военного аналитика Виктора Суворова — первая часть трилогии «Хроника Великого десятилетия», написанная в лучших традициях бестселлера «Кузькина мать», грандиозная историческая реконструкция событий конца 1940-х — первой половины 1950-х годов, когда тяжелый послевоенный кризис заставил руководство Советского Союза искать новые пути развития страны. Складывая известные и малоизвестные факты и события тех лет в единую мозаику, автор рассказывает о борьбе за власть в руководстве СССР в первое послевоенное десятилетие, о решениях, которые принимали лидеры Советского Союза, и о последствиях этих решений.Это книга о том, как постоянные провалы Сталина во внутренней и внешней политике в послевоенные годы привели страну к тяжелейшему кризису, о борьбе кланов внутри советского руководства и об их тайных планах, о политических интригах и о том, как на самом деле была устроена система управления страной и ее сателлитами. События того времени стали поворотным пунктом в развитии Советского Союза и предопределили последующий развал СССР и триумф капиталистических экономик и свободного рынка.«Против всех» — новая сенсационная версия нашей истории, разрушающая привычные представления и мифы о причинах ключевых событий середины XX века.Книга содержит более 130 фотографий, в том числе редкие архивные снимки, публикующиеся в России впервые.

Анатолий Владимирович Афанасьев , Антон Вячеславович Красовский , Виктор Михайлович Мишин , Виктор Сергеевич Мишин , Виктор Суворов , Ксения Анатольевна Собчак

Фантастика / Криминальный детектив / Публицистика / Попаданцы / Документальное
1968 (май 2008)
1968 (май 2008)

Содержание:НАСУЩНОЕ Драмы Лирика Анекдоты БЫЛОЕ Революция номер девять С места событий Ефим Зозуля - Сатириконцы Небесный ювелир ДУМЫ Мария Пахмутова, Василий Жарков - Год смерти Гагарина Михаил Харитонов - Не досталось им даже по пуле Борис Кагарлицкий - Два мира в зеркале 1968 года Дмитрий Ольшанский - Движуха Мариэтта Чудакова - Русским языком вам говорят! (Часть четвертая) ОБРАЗЫ Евгения Пищикова - Мы проиграли, сестра! Дмитрий Быков - Четыре урока оттепели Дмитрий Данилов - Кришна на окраине Аркадий Ипполитов - Гимн Свободе, ведущей народ ЛИЦА Олег Кашин - Хроника утекших событий ГРАЖДАНСТВО Евгения Долгинова - Гибель гидролиза Павел Пряников - В песок и опилки ВОИНСТВО Александр Храмчихин - Вторая индокитайская ХУДОЖЕСТВО Денис Горелов - Сползает по крыше старик Козлодоев Максим Семеляк - Лео, мой Лео ПАЛОМНИЧЕСТВО Карен Газарян - Где утомленному есть буйству уголок

авторов Коллектив , Журнал «Русская жизнь»

Публицистика / Документальное
Дальний остров
Дальний остров

Джонатан Франзен — популярный американский писатель, автор многочисленных книг и эссе. Его роман «Поправки» (2001) имел невероятный успех и завоевал национальную литературную премию «National Book Award» и награду «James Tait Black Memorial Prize». В 2002 году Франзен номинировался на Пулитцеровскую премию. Второй бестселлер Франзена «Свобода» (2011) критики почти единогласно провозгласили первым большим романом XXI века, достойным ответом литературы на вызов 11 сентября и возвращением надежды на то, что жанр романа не умер. Значительное место в творчестве писателя занимают также эссе и мемуары. В книге «Дальний остров» представлены очерки, опубликованные Франзеном в период 2002–2011 гг. Эти тексты — своего рода апология чтения, размышления автора о месте литературы среди ценностей современного общества, а также яркие воспоминания детства и юности.

Джонатан Франзен

Критика / Документальное / Публицистика