В снежных горах Непала

Сантош чувствовал себя глупо с чёрным петухом подмышкой. Впрочем, на него никто не обращал внимания. Несколько сотен человек выстроились в длинную очередь к дверям храма в селении Дакшинкали, что в тридцати километрах от Катманду. Ещё около сотни паломников лежали и сидели в тени раскидистых акаций. Все эти люди собрались у храма Кали, чтобы принести ей жертву. В качестве жертвы использовались петухи, козлы, селезни, бараны. Обязательно чёрного цвета. Было жарко, пыльно и чрезвычайно шумно. А ещё в горячем безветрии витал стойкий и тошнотворный запах крови.

Заняв очередь, Сантош медленно двинулся в сторону храма, представляющего из себя довольно примитивную хлипкую постройку из трёх стен под навесом и полом, выстланным кафельной плиткой. Кровь по кафелю лилась рекой: крепкий, средних лет жрец с повадками заправского мясника ловко и быстро рубил головы жертвенным животным и птицам.

Обернувшись, Сантош окинул взглядом очередь, нахмурился: — сомнительно, что ему удастся попасть в храм до темноты. — Он не мог придумать ничего, что помогло бы ему добраться до жреца и поговорить с ним. Ужасно было то, что у него не было времени. Над Машей нависла страшная опасность, а он жарится на солнышке с чёрным петухом подмышкой и терзается от мысли, что, возможно, они с отцом ошибаются и его светловолосая сероглазая девочка попала не в лапы кровожадных жрецов Кали Юги, а к каким-то бандитам, что не умаляет угрозы для её жизни.

Вдоль длинной очереди, не торопясь, толкал свою тележку продавец клеток. Они были сплетены из тростника, имели самые разные размеры и стоили сущую мелочь. Клетки продавались довольно бойко, потому что мало кому нравилось целый день держать в руках бьющуюся птицу. Сантош тоже купил клетку и с облегчением затолкал в неё петуха, а потом придержал продавца за рукав, усмехнувшись про себя, что потом, когда всё кончится, он обязательно скажет Маше, что ради неё нарушил кастовые запреты — взялся за одежду вайшья: — послушай, парень, не сможешь ли ты найти человека, чья очередь для принесения жертвы скоро подойдёт? Мне нужно, чтобы он поменялся со мной. Я хорошо заплачу вам обоим… — Сантош не знал, что ещё можно предпринять, чтобы как можно скорее проникнуть в храм. Он не мог идти вдоль очереди, предлагая людям поменяться с ним местами. Несмотря на его стремление одеться попроще, он был один чхетри среди сотен вайшья и шудра, не говоря уж про браминов. На него исподтишка удивлённо оглядывались, перешёптывались, но он не обращал внимания. Так что оставалось только надеяться, что продавцу клеток удастся найти кого-то, кто за деньги уступит ему свою очередь на пороге храма.

И такой желающий нашёлся. Старый тощий шудра — мусорщик предстал перед ним и, не поднимая глаз, пробормотал, что он уступит свою очередь господину за три рупии. Для него это были большие деньги, и старик втянул голову в плечи, ожидая, что на него обрушится негодование и брань чхетри. Но Сантош был рад. Он с готовностью положил на землю перед стариком купюру в пять рупий, потому что не мог публично прикоснуться к нему и двинулся вслед за ним вперёд, в голову очереди, провожаемый завистливыми взглядами. Продавец клеток тоже получил свои рупии и искреннюю благодарность Сантоша.

Всё же до полудня он не смог попасть в храм. Стоя у самого входа, он наблюдал, как служители смывают кровь с кафельного пола, выносят в мешках отрубленные головы животных и птиц, сметают мусор. За стенами храма несколько мужчин сдирали шкуры с убитых козлов и баранов, разделывали на части туши и отдавали их тем, кто приносил жертвы. Сантош притерпелся к удушающему запаху крови и гудящей туче чёрных мух и лишь досадовал, что попадёт в храм только во второй половине дня.

Наконец, старый жрец подошёл к висящему на стене колоколу и принялся звонить в него. Люди встрепенулись, потянулись к храму, с сожалением покидая прохладную тень деревьев и акаций.

Ещё несколько человек, и Сантош вошёл в храм, поставив у ног клетку, сложил руки в приветственном жесте. Усталый жрец небрежно ответил, любопытно взглянул на чхетри: — большая нужда привела господина в храм Кали Юги! Просите богиню, и она исполнит вашу просьбу! — он выдернул петуха из клетки и взмахом ножа отсек ему голову.

В голове Сантоша, невольно, мелькнула мысль-молитва: — Маша! Спаси её, великая Кали Юга! — жрец уже совал ему в руки обезглавленную тушку петуха. Он отшатнулся: — нет-нет, не надо! Отдайте его кому-нибудь… — жрец пожал плечами, бросил петуха в угол и, уже забыв о Сантоше, ожидающе глянул за его спину. Но тот не собирался уходить, упрямо встал перед жрецом: — святой отец, помогите мне. Моя беда велика, и петух — слишком малая жертва. Я хочу участвовать… — он запнулся, но твёрдо выговорил, — в человеческом жертвоприношении! — В ужасе жрец отшатнулся, замахал на него руками:

— уходите! Я слышать ничего об этом не хочу! Не принимает богиня Кали человеческих жертв! — Сантош уже взял себя в руки, мысленно убеждая, что только его твёрдость и настойчивость могут спасти Машу.