В созвездии трапеции

Некоторое время гости Елецкого стоят молча, и Юрий, видимо не очень довольный своей работой, тщетно пытается угадать по выражению их лиц, какое впечатление она на них произвела.

- Нет, это совсем не такой портрет, каким я его себе представлял, - задумчиво произносит наконец Алеша. - Да, конечно, тут изображена моя сестра, но я вижу не ее, а прежде всего полет. Настоящий воздушный полет в настоящем цирке!

- Я так и напрягся весь, инстинктивно входя в ритм Машиного кача, чтобы вовремя поймать ее, как только она оторвется от трапеции, - взволнованно добавляет Сергей.

А Маша, видимо неожиданно даже для самой себя, порывисто оборачивается к Юрию, обнимает его и звонко целует в щеку.

- О господи! Что вы с ним делаете, Маша! - комически восклицает Антон Мушкин, бросаясь к Елецкому и поддерживая его так, будто тот вот-вот грохнется наземь. - Далеко ли в такой ситуации до инфаркта?

Неизвестно, что сказал бы и сделал после этого совершенно ошалевший от счастья Юрий, если бы не звонок. Мгновенно сообразив, что это для него лучший выход из положения, Елецкий стремительно бросается к дверям. А спустя несколько секунд из прихожей слышится баритон Михаила Богдановича:

- Ну конечно же мы опоздали!

Маша, с любопытством выглянув из Юриной комнаты, видит кроме Анатолия Георгиевича еще и Михаила Богдановича с Ириной Михайловной. И ей очень хочется, чтобы с ними был еще и Илья.

- А Илью Андреевича что же вы не пригласили? - будто угадав ее мысли, спрашивает Алеша.

- Где там! - машет рукой Михаил Богданович. - Он теперь дни и ночи торчит на манеже нового здания цирка. Аппаратуру свою устанавливает.

Потом они тоже проходят в комнату Юры и молча смотрят на его картину. Ирина Михайловна восхищенно восклицает:

- Просто удивительно, Юра, как вы смогли передать столь зримое ощущение полета! Вы же никогда не были не только на трапеции, но и на отходном мостике.

- А ему и не надо быть ни на каком мостике, - убежденно говорит Антон Мушкин. - Он всегда там, где Маша, значит, и под куполом цирка тоже.

- Да, это очень серьезная работа, - задумчиво кивает головой Анатолий Георгиевич. - Очень!..

Михаил Богданович молча жмет Юрину руку.

- Теперь он совсем онемеет, - смеется Антон. - А нам нужно о многом поговорить. Готовы ли вы выслушать нашу идею о цирковой премьере, Анатолий Георгиевич?

- Специально за этим и приехали, - отвечает за Анатолия Георгиевича Михаил Богданович. - Кто же из вас изложит нам ее? Юра, значит, временно выбывает из строя?

- Нет, Юра не выбывает, - решительно заявляет Мушкин. Он не имеет права выбыть. Это в общем-то его идея, ему ее и докладывать.

- Тогда прошу к столу, - смущенно улыбаясь, произносит Елецкий. - Я вам чаю сейчас...

- К черту чай! - перебивает его Антон. - Если идея будет одобрена, организуем что-нибудь посерьезнее. Прошу всех сесть. Тебе слово, Юрий.

Зарницыны устраиваются на диване, остальные садятся за стол. Юрий, заметно нервничая, прохаживается по комнате.

- Конечно, я не такой уж большой знаток цирка... - не очень уверенно начинает он.

Но его снова перебивает, нетерпеливый Антон:

- О том, какой ты знаток, будет видно из последующего. Не трать зря время на это.

- А вы не сбивайте его, - хмурится Маша.

Юрий благодарно ей улыбается и сразу становится спокойнее.

- Ну, в общем идея такова: создать представление под девизом "В созвездии Трапеции". Такого созвездия, кажется, нет на небе...

- Ну и что ж, что нет? - перебивает его Мушкин. - Зато оно появилось под куполом цирка с тех пор, как возникло цирковое искусство. Не случайно ведь фигура гимнаста на трапеции стала символом многих цирков мира.

- Так вот, - продолжает Юрий, - под этим названием и хотели бы мы показать отдельные этапы развития цирка вплоть до наших дней... А так же и его будущее. Пожалуй, даже главным образом его ближайшее будущее.

Прервав свою речь, он торопливо перебирает альбомы, разложенные на столе. А Анатолий Георгиевич, прослушав это вступление, уже почти не верит в успех замысла молодых художников. Он представляется ему унылым обозрением, лишенным сюжета и стройности.

- Я набросал тут кое-что, - протягивает ему один из альбомов Елецкий. - На первом эскизе странствующий балаган с убогим осликом, шарманщик и два юных гимнаста. За их выступлением внимательно наблюдает антрепренер. Ему явно нравится их работа. Он берет их в труппу большого цирка.

- А вот и большой цирк, - перевертывает Юрий следующую страницу альбома. - Тут укротители, наездники, клоуны, акробаты. Все это в быстром темпе должно мелькать на манеже. А по куполу круговая кинопанорама, изображающая публику тех лет... Переверните еще одну страничку, там есть наброски всего этого. А потом типичный для буржуазных цирков смертный номер.

Юрий торопливо листает свой альбом и снова протягивает его Анатолию Георгиевичу.