В созвездии трапеции

- Ты послушай лучше, - убеждает он Илью, цепко хватая его за пуговицу пиджака, - что в свое время говорил об этом Макс Борн: "Естественно, - заявил он, - что человек должен рассматривать работу своих рук или своего мозга как полезную и важную. Поэтому никто не будет возражать ревностному экспериментатору, хвастающемуся своими инструментами и до некоторой степени смотрящему свысока на "бумажно-чернильную" физику, своего друга-теоретика, который в свою очередь гордится своими возвышенными идеями и презирает грязные пальцы друга".

- А ты, теоретик, презираешь разве мои грязные пальцы? очень серьезно спрашивает Леву Илья.

- Я завидую твоим пальцам, - искренне признается Лева. А Макс Борн сказал это иронически...

- Спасибо, что объяснил! - шутливо восклицает Илья. - А то я подумал, что он это всерьез. Давай тогда протянем друг другу руки: я - выпачканную копотью и машинным маслом, ты забрызганную чернилами.

Весело посмеиваясь, они долго трясут друг другу руки.

- В моем союзе с тобой ты можешь не сомневаться, - замечает при этом Лева Энглин. - Я не только теоретик, но с твоей помощью немного и экспериментатор. Во всяком случае, пока мы оба главным образом экспериментируем и очень еще далеки даже от намека на какую-либо теорию, объясняющую достигнутый тобой эффект.

- И ты представить себе не можешь, Лева, как это меня удручает, - вздыхает Илья.

- А ты не робей! - ободряюще похлопывает его по плечу Лева. - Мы ведь идем с тобой не по гладкой дорожке, а по целине. И это путь всех тех, кто думает открыть что-либо новое. Луи де Бройль сказал как-то, что только люди, не занимающиеся наукой, полагают, будто ученые делают все свои выводы на основе неоспоримых фактов и безупречных рассуждений и, следовательно, уверенно шагают вперед. Однако состояние современной науки, так же как и история наук в прошлом, доказывает, что дело обстоит совершенно не так. Положение, в котором находимся мы с тобой, Илюша, лишний раз подтверждает справедливость его слов. И, знаешь, я люблю это хождение по целине в трудных поисках верного пути.

Говоря это, Лева, по неизменной своей привычке неутомимо шагает по своей длинной комнате, уставленной множеством книжных полок. И хотя это иногда действует Илье на нервы, сегодня он почти не замечает Левиной непоседливости. Он и сам встает несколько раз и подходит то к окну, то к одной из полок, завидуя обилию собранных Левой книг по физике, математике, астрофизике и другим наукам.

А Лева продолжает приподнято:

- Ты прости меня, старик, за пристрастие к цитированию уважаемых мною ученых, но именно сейчас я никак не могу отказать себе в удовольствии привести слова того же де Бройля: "Научное исследование, - заявил он в своей статье о роли любопытства и интуиции в научном исследовании, - хотя оно почти всегда направляется разумом, тем не менее представляет собой увлекательное приключение". Ну, скажи, разве же это не так?

- Этот де Бройль, хоть он и потомок французских королей Людовиков, просто молодчина! - восторженно восклицает Илья.

- Еще бы! - смеется Лева Энглин. - Ведь он, черт побери, не только изрек эти романтические слова, но еще и выдвинул гипотезу о волновых свойствах вещества, составившую основу современной квантовой механики. Самое же удивительное, друг мой Илюша, это то, что в последние дни я думаю не только о теоретическом обосновании твоего эффекта, но и о той прелестной циркачке, которая была у вас на встрече Нового года.

- Так ты, значит, разглядел ее все-таки?! - всплескивает руками Илья. - А я-то думал...

- Таких не разглядывают, такие сами бросаются в глаза, перебивает его Лева.

- Значит, физика физикой... - усмехается Илья. Но Лева снова перебивает его:

- И даже математика математикой, а люди остаются . людьми, и ничто человеческое им не чуждо. А у тебя с нею?.. Ах, да! Прости, пожалуйста, совсем забыл о твоей Гале. Где она, кстати?

- Ты же знаешь - она геофизик и сейчас в экспедиции.

- Зимой?

- У них какие-то специальные исследования в зимних условиях.

- Ну, а как ты думаешь, если я попробую? - робко спрашивает Лева.

- Что попробуешь? - удивленно поднимает брови Илья, хотя он сразу же догадывается, что Лева имеет в виду.

- Поухаживать за циркачкой?

- Не советую, - сухо замечает Илья. - Во-первых, она не циркачка или, вернее, не то, что имеется в виду под этим несколько пренебрежительным словом. Ты же знаешь мою маму, она ведь тоже циркачка...

- Прости, пожалуйста, - испуганно восклицает Лева, - я совсем не хотел оскорбить твою маму.