В СССР геев не было!

Михаилу пришлось прикусить щеку изнутри, чтобы не ляпнуть ничего лишнего при детях. Конечно, двусмысленную оговорку Славы заметил только он и не собирался как-то усугублять положение, акцентируя на этом внимание. Он лишь позволил себе на секундочку прикрыть глаза и поверить, что его Солнце до сих пор его любит и считает своим, не только в значении друга. Секунда прошла, и Гайдуку пришлось открыть глаза, возвращаясь в жестокую реальность, где он уже много лет одинок. Ничего нового.

Но на душе все равно заскребли кошки. А Миша не любил кошек. Собаки лучше, преданнее и не себе на уме.

И в этот же момент Эдисон вдруг навострил уши, вскочил на лапы, игнорируя ласковые почесывания от двух пар рук, и стал звонко гавкать, чего обычно без причины не делал. Дверь в гостиную почти сразу после этого приоткрылась, и на пороге возникла Анна, окончательно разрушив волшебный момент.

Вот она имеет все то, о чем мечтает Михаил. И она это ценит и бережет, так что мужчина даже не мог ее полноценно ненавидеть, позволял лишь слабо тлеющую неприязнь из-за ревности. Он давно уже решил для себя, что если бы Славе было с Аней плохо, то он бы сделал все, чтобы их поссорить. В конце двадцатого века разводы не были редкостью, и никто бы не посмотрел косо ни на Ярослава, ни на Анну. Вот только… Славе было хорошо.

Эдисон продолжал лаять, но уже не так уверенно, то и дело поглядывая на хозяина. Анна же стояла и спокойно пережидала, когда собаке надоест изображать защитника.

– Эдди, фу! Успокойся, тут все свои, – наконец, отдал команду Михаил и щелкнул пальцами, подзывая пса к себе.

Такса тут же потеряла интерес к женщине, полностью доверяя мнению хозяина, подбежала к дивану и легла между Михаилом и Ярославом.

– Миш, я приготовила еды на пару дней, чтобы было не трудно разогреть, – сказала Аня, когда стало тихо, зашла в комнату и вытерла влажные руки о свой передник. – О посуде не беспокойся, оставляй все просто в раковине. Ребята, когда будут вечером приходить выгулять Эдисона, помоют. Ясно?

Последний вопрос был адресован сыновьям, и те как-то вяло закивали. Одно дело, когда тебя просят поиграть с собакой, а другое, когда заставляют мыть посуду в чужом доме.

– Спасибо. Мне, правда, неловко напрягать вас, – вздохнул Михаил.

– Какая глупость, – цокнул языком Слава. – А для чего еще нужны друзья, ты мне скажи?

– Да, Миш, ты часто нам помогал, и деньгами, и советами, и делом, – Аня улыбнулась и присела рядом с дочерью прямо на пол. – Думаешь, мы не сможем просто позаботиться о тебе и о твоей собаке? Ты нам почти семья.

– Нам это не в тягость, дядь Миш! – громко высказал свое мнение Дима. До этого он жевал бутерброд с огурцами и вареной курицей, а теперь искал способ, как незаметно угостить Эдисона мясом, поэтому пересел поближе к отцу. – А зачем ты переписываешь назначения?

– Поспрашиваю у знакомых, у кого было подобное, – ответил Ярослав, чуть повернув голову. От усердия он прикусил кончик языка: разобрать врачебный почерк было непростым заданием. – Я хочу быть уверен, что у лечения не будет негативных последствий.

Михаил тихо выдохнул, увидев, каким восхищенно-влюбленным взглядом после этих слов наградила мужа Анна. Наверное, в глубине души он был даже рад, что спустя почти двадцать лет совместной жизни искра их любви не угасла. Но только глубоко, очень глубоко в душе.

– Ладно, ребята, мы пойдем выгуляем Эдисона, а папа пока поможет дяде Мише принять душ. Могу себе представить, каким грязным ты чувствуешь себя сейчас, после больницы, – Анна звонко хлопнула в ладоши.

Дети сразу повскакивали со своих мест, а Эдди, услышав заветное «гулять», стал тереться об ноги Жени, у которого был в руках поводок. Проводив семью и заперев входную дверь, Ярослав вернулся к дивану в гостиной и протянул руки, намереваясь поднять Мишу.

– Это не обязательно, Слав, я сам смогу.

– Как? – перебил мужчина и упер руки в боки: жест, который он перенял от жены.

– Ну, знаешь, намотать пакет, костыль и все такое, – нервно усмехнулся Михаил.

– Не глупи, я помогу, – нахмурился Слава. – Хотя идея с пакетом весьма рациональная. Подожди, я сейчас.

Мужчина сходил на кухню и вернулся с двумя полиэтиленовыми пакетами и рулоном скотча в руке, а из кармана штанов торчали ножницы.

– Какое варварство, тебе нужно научиться бережнее относиться к одежде, – не удержался от нотации Миша.

Но Ярослав лишь хмыкнул, привычный к таким выпадам и перепадам настроения, осторожно поднял травмированную ногу Михаила и стал обматывать ее пакетом, фиксируя кусочками клейкой ленты. Когда с защитой для гипса было покончено, Слава принялся расстегивать пуговицы на рубашке Миши. Оба молчали и не смотрели друг на друга. Ситуация была, мягко говоря, напряженной, но Ярослав уверенно и методично раздевал мужчину, без какого-либо намека на эротический подтекст.

– Знаешь, тебе временно стоит перейти на футболки и халат, чтобы было проще одеваться и раздеваться, – прокомментировал в полголоса Слава, не без труда снимая с Миши испорченные брюки. – Если они у тебя, конечно, есть, джентльмен.