В СССР геев не было!

Декабрь в этом году выдался не сильно морозным и почти безветренным. Поэтому во дворе дома сто тринадцать и в будни, и в выходные дни было полно народу. В светлое время, то есть часов до четырех-пяти, на площадке играли дети, а на скамейках у подъездов паслись старушки-сплетницы. Когда темнело, все доступные для сидения места – от качелей до заборов, – занимали влюбленные парочки.

Иногда эти два мира пересекались, и тогда начиналось столкновение в стиле конфликта «отцов и детей». Точнее, конечно, будет назвать это столкновением консерваторов и радикалов.

Если бы это было действительно противостояние, то в команде консерваторов председателем была бы баба Агата со своими заместителями Марией и Лидой. Обычно ведущая дневной образ жизни, баба Агата любила иногда засидеться до темноты, недовольно рассматривая появляющиеся во дворе парочки. То ли ей доставляло удовольствие говорить гадости о незнакомых людях, то ли так она заряжалась, как энергетический вампир. Никто, даже не подруги, не знали наверняка ответа на этот вопрос.

В субботу Агата вышла из дома только когда начало смеркаться. Она была одета довольно тепло, будто собиралась сидеть на скамейке до второго пришествия, чтобы рассмотреть всех посетителей своего двора. Баба Маша отказалась разделять вечерние сплетни, а вот Лида обещала присоединиться, как только досмотрит серию какого-то сериала по своему кабельному каналу.

«Вот же с жиру бесится», – недовольно подумала Агата, водя своей тростью по асфальту, очищенному от снега. – «Смотрела бы, как и все мы, пять госканалов, так уже бы тоже тут сидела!»

Во дворе начали появляться первые представители «команды радикалов». Две парочки шли к угловому подъезду. Девушки о чем-то весело щебетали, а парни несли пакеты с логотипом известной сети супермаркетов. В пакетах, очевидно, позвякивали стеклянные бутылки. Баба Агата, с которой, конечно, никто из молодых людей не поздоровался, проводила их тяжелым взглядом.

«Ну, эти хотя бы не лобызаются прилюдно», – почти миролюбиво подумала Агата, придерживая гневные речи до прихода подруги.

Только алкогольный квартет скрылся в подъезде, как из-за угла вывернула машина, блеснув фарами и на секунду ослепив старуху. Такси остановилось у второго подъезда, и оттуда вышел Михаил, который подал руку и помог Санычу. Агата прищурилась и поджала губы, с интересом наблюдая за развитием сцены. Михаил тем временем захлопнул дверцу машины, поддерживая друга за плечи. Такси плавно тронулось с места и покинуло двор.

– Не упрямься, – уверенно, но беззлобно сказал Михаил, вероятно, продолжая начатый еще в машине разговор. – Посидим на улице, на свежем воздухе тошнота пройдет быстрее.

Он подвел друга к скамье у подъезда и усадил его, заставив откинуться на спинку. Баба Агата уже пожалела, что сегодня выбрала место на детской площадке, а не как обычно. Теперь придется или смотреть издалека, или подойти самой.

– Закрой глаза и глубоко дыши, – Михаил сел рядом и коснулся предплечья Ярослава.

– Когда закрываю глаза, то голова кружится, – хрипло возразил мужчина. – Я бы лучше покурил…

– Ты бы лучше поел, но сначала…

Михаил оборвал свою речь на полуслове, когда услышал рядом с собой постукивание бодожка об асфальт. Все же хорошо, что снега нет, и ничего не заглушило приход зрителя в виде Агаты.

– Добрый вечер! Хорошо повеселились? – в голосе женщины звучала насмешка. – Много выпили?

Не ожидая приглашения, она села по другую сторону от Ярослава, так как места рядом с Михаилом просто не было. Ярослав дернулся, поднял голову и смерил «гостью» недовольным взглядом. Затем резко побледнел и снова откинулся на спинку скамьи, даже как-то навалившись на Михаила.

– Много, – с натянутой вежливой улыбкой ответил Михаил. Он был не в настроении ссориться с соседкой. – Две кружки чая. Слишком сладкий торт выбрала Мария.

– Чай? Торт? Мария? – растерянно пробормотала Агата.

– Ну да. Мария – жена Жени. У нее сегодня был день рождения, – ответил Михаил, пока поглаживал-похлопывал предплечье Ярослава. – А Славу от сладкого мутит. Говорил ему, что надо подождать с такси или заесть соленым. Но нет, он всегда старается первым уйти, чтобы не обременять хозяев. Вдруг молодые и здоровые устали сидеть за столом и разговаривать. Да, Слав? Извини, я шучу, ты только дыши и расслабься.

Последнее предложение было сказано с такой нежностью, что даже самый дотошный человек не нашел бы в этом монологе упрека. Ярослав перевел взгляд с темного неба, так как глаза он не закрывал, на Михаила и улыбнулся.

– Не все такие сладкоежки, как ты, – хмыкнул Слава. – Я больше по пельменям, ты же знаешь…

– Да-да, некоторые мужики только и знают, как навернуть штук пятьдесят пельменей. А как долго их лепить, это их, конечно, не заботит! – вмешалась в разговор Агата, и Михаил с Ярославом переглянулись, едва удержавшись от закатывания глаз. – Вот мой, царство ему небесное…