В СССР я повидал все

Один раз я стоял на посту в районе бывшей стартовой площадки. В расположенных там сооружениях вместо ракет и ракетного топлива хранились различные хозяйственные принадлежности. Стояла поздняя ночь, свирепствовал мороз. На мне был тяжелый тулуп. Двигаться в нем было чрезвычайно трудно. Я был вооружен автоматом Калашникова с примкнутым штык-ножом. Патронов к автомату не было.

Тропинка, по которой я перемещался, вилась между вековыми деревьями. Иногда в промежутке между ними я видел сооружения стартовой площадки. Мне очень хотелось спать, и я продрог от сильного холода.

Вдруг между деревьями на расстоянии нескольких десятков метров от себя я увидел человека. Как он мог оказаться здесь, в этом глухом лесу? Меня охватил ужас. Патронов у меня не было, а драться в рукопашную в тяжелом тулупе было невозможно. Караульное помещение располагалось очень далеко от меня. Надо было связаться с ним по телефону. Я подключил телефонную трубку, висевшую у меня на ремне, к розетке на стволе дерева. Но линия не работала. В панике я представил, что сейчас этот мужик подойдет ко мне и сделает со мной нечто страшное. Я постарался как можно дальше отойти от этого таинственного человека. А он все время стоял на одном месте и глядел в мою сторону.

Наконец, пришла смена, и я молча ушел в караульное помещение. О том человеке я никому не говорил – я думал, что это просто мне приснилось.

Через несколько дней меня отправили на стартовую площадку, чтобы погрузить в машину койки, хранившиеся в сооружениях. С изумлением я опять увидел там того человека – это был снеговик.

Как-то в самом начале своей службы я вместе с другими курсантами школы сидел в учебном корпусе на занятиях по уставам. Неожиданно мне, как наяву, представилась вся моя свободная и веселая жизнь на гражданке – московские рестораны, пьянящий вкус вина, романтические встречи с Олей. А теперь я был в армии, в этой страшной тюрьме! И она будет продолжаться еще долгие два года! Меня охватила какая-то безысходная тоска. Хотелось сорвать с себя погоны и бежать куда-нибудь подальше от этого ненавистного места. Потом мы вышли из помещения на свежий воздух для занятий физической подготовкой. После нескольких упражнений тоска у меня прошла.

С первых дней своего пребывания в армии я служил с полной отдачей сил. Рвался на любую работу и выполнял ее быстро и старательно. Один из преподавателей школы в звании прапорщика, наблюдавший это, как-то сказал мне:

– В армии не надо выпендриваться – в армии надо просто жить.

Я понял эти слова как намек на то, что в армии надо увиливать от работы. Мне стало ясно – те положительные навыки, которые я приобрел в студенческих стройотрядах, для армии явно не подходили. Это было первым серьезным ударом по моим убеждениям. Потом таких ударов будет очень много, и мой характер круто изменится.

Однажды старшина приказал нам получить на складе ведро соляной кислоты и с ее помощью почистить самые грязные места в туалете. Когда я, наклонившись, старательно драил отверстие унитаза, моя шапка сползла с головы и полетела в это отверстие. Я успел ударить по ней ногой, не дав упасть туда. После моего удара шапка полетела к старшине. Он естественно тоже ударил ее ногой – и шапка в итоге точно попала в ведро с кислотой. Я успел достать оттуда только одну половину шапки, другая бесследно испарилась.

В течение трех дней после этого я ходил по школе, имея на голове полшапки. Наконец начальник школы заметил это. Он приказал старшине выдать мне другую шапку.

Чтобы получить звание сержанта, надо было делать на перекладине довольно сложное упражнение, называемое «склепкой». Попытаюсь описать его. Запрыгиваешь на перекладину и делаешь ногами мах вперед. Потом мах назад и опять вперед. В крайнем переднем положении подносишь ноги к перекладине и, резко разгибаясь, вращением назад выходишь сверху на перекладину, упираясь в нее руками.

Я упорно разучивал это упражнение, но в школе сержантов так и не научился его делать. От частых занятий на перекладине на руках у меня появились мозоли. На одной руке мозоли воспалились от того, что в них попала инфекция. Рука опухла и сильно болела. Появилась высокая температура. Я пошел в санчасть, и оттуда меня направили в Костромской госпиталь.

Ехал я туда на автобусе, который отвозил домой персонал школы – офицеров и прапорщиков. Дорога была довольно долгой. Все места оказались занятыми и мне пришлось всю дорогу стоять. От нестерпимой боли в руке и высокой температуры у меня все плыло перед глазами. Я ужасно мучился и был близок к тому, чтобы упасть. А вокруг сидели веселые и счастливые люди. Они видели, как я мучаюсь. Но никто из них не предложил мне сесть. Возможно, к животным они относились более милосердно, чем ко мне, солдату Советской армии.

В госпитале хирург проткнул скальпелем опухоль на моей руке в двух местах. При этом он не использовал обезболивающие средства – и я орал от страшной боли. На другой день я вернулся в свою часть. Шрамы после той операции до сих пор сохранились на моей руке.