В старом Китае

Итак, культ великого историка уже превращен в трафаретный религиозный культ. Сыма Цянь стал просто шэнь, святой, и выступает в роли местного бога туди заведующего «первой помощью» в трудных случаях жизни, и вообще превратился в общего бога счастья (как Гуань-ди в бога богатства!).

Идем на могилу. Это — кирпичный цилиндр, из которого пышным букетом растут белые туи. Краткая надпись: «Могила Великого Историка». Могила, так же как и весь храм, поддерживалась постоянной заботой самых различных лиц. Стелы подробно рассказывают всю историю храма. Первое описание могилы и храма относится к 477 г. н. э. Храм часто приходил в разрушение. Так, например, стела 1064 г. сообщает: «Лопух и колючий кустарник могилу закрыли от взоров». В 1126 г. храм опять пришел в полную ветхость, зарос. Жертвы не приносились (киданьские цари, конечно, денег не давали!). В 1179 г. работу по ремонту финансировал... винный торговец Яо Дин (с помощью других жертвователей). Но и местные губернаторы, судя по надписям, старались поддержать храм, дорогу к нему, лестницы. Вообще работа по созиданию храма из руин велась непрерывно. И все же, по-видимому, сохранилось до сих, пор не все.

21 сентября. Проезжаем по местности, сплошь усеянной храмами и памятниками именитых семей. Долина, по которой змеится речка, вся уснащена арками и памятниками добродетели. Всюду надписи вроде: «Как иней, чисты ее стремления» — и таблицы, повествующие о верных вдовах. Памятникам несть числа. Если останавливаться — конца не будет.

Наконец въезжаем в пригороды Ханьчэнсяня. На улицах продают арбузы, громадные груши, красный перец. Нагромождения плодов земных имеют вид привлекательный и красивый.

Останавливаемся в первой же гостинице и сразу отправляемся менять деньги. Это самое важное для нас теперь: необходимо оплатить возчиков. Дело поворачивается неожиданно и курьезно: здешние менялы сплавят наши доллары в слитки серебра и затем уже разменяют на ланы.

В ямыне нас принимает любезный старичок чжисянь. Расспрашивает про то и се, поит чаем с вкусными сладкими пирожками, объясняет дорогу в Лунмынь — Драконовы ворота. О монгольской надписи, которая должна там находиться, по сведениям Шаванна, он ничего не знает. Обещает прислать лошадей завтра утром.

22 сентября. Едем верхом по отличной дороге, сплошь усеянной памятниками, арками и храмами всякого рода. Указания на Лунмынь попадаются уже издали: «Дорога в Лунмынь». Впереди нас едут сопроводители из ямыня в шапках с хвостами. Все выглядит внушительно, и было бы совсем хорошо, кабы китайское седло не съезжало подо мной...

Дорога идет по холмам, поднимаясь и спускаясь. О дороге здесь, несомненно, очень заботятся: вся она выстлана каменными плитами. Под сильными лучами солнца подвигаемся в горы. Драконовых ворот ни за что не угадать — все тянется сплошной лентой.

Дорога, извиваясь змеей, выползает на берег Хуанхэ. Река раскатилась на огромное, в целую версту, пространство и бурлит сердито.

Наконец, видим остров, запирающий собой выход воде. Это и есть Драконовы ворота. Вода, разделившись на два рукава, стремительно и шумно вырывается на простор. Величественно!

Приезжаем на остров. Нас радушно встречает здешний сторож, сяньшэн (учитель).

Сяньшэн чрезвычайно любезно все объясняет и рассказывает, водя меня по Даюмяо — храму Великого Юя, мифического государя глубокой древности (XXIII в. до н. э.!). Борясь с потопом, хлынувшим на Китай, и распределяя воды по всему его пространству, Великий Юй до такой степени был изнурен и изранен непосильной работой, что ноги его не могли заходить одна за другую. Сяньшэн ловко изображает эти знаменитые «Юевы шаги», которые, между прочим, делают заклинатели при своих магических операциях.

Любуюсь великолепным, сильным рисунком на стене храма. Изображен тигр с напряженными мускулами и слегка вздыбленной шерстью. На лбу подчеркнута якобы естественная складка, похожая на знак ван — царь (зверей), что еще усугубляет страх, который питают к нему бесы и оборотни. Нечистая сила боится эмблем царской власти, ибо царь может жаловать богов, а те, польщенные, могут уничтожить бесов.

Сяньшэн рассказывает, между прочим, любопытную басню из области фольклора о том, что когда человек повстречает тигра, то его платье и пояс сами собой расстегиваются, ибо тигр ест только голого человека. Это ему устраивают слуги-бесы. Откуда же они берутся? А вот откуда: когда тигр загрызет человека, то его душе не смеет никуда уйти и служит тигру, как слуга барину.

Затем рассматриваю фрески, изображающие танцовщиц. Это, как поясняет сяньшэн, относится к «Шуцзину», книге «Истории», где в разделе «Великий Юй» содержится строгое предупреждение правителям против увлечения женщинами, приводящего к неминуемой гибели. Любопытно, однако, что иллюстрацией этого конфуцианского запрета служит весьма соблазнительная картина танцующих красавиц, т. е. сам «запретный плод»...