В старом Китае

В Китае и за границей после событий 1900 г. я слышал много вопросов, касающихся отношений китайцев к европейцам. Я думаю и подтверждаю это опытом своего пребывания среди китайцев, что отношение это близко к идеальному. Паническое любопытство никогда не переходит в назойливое приставание действием. Разговаривая с вами, каждый старается изощриться в том, чтобы сказать вам самое приятное и правдоподобное. Не говоря уже о сверхэтикете, соблюдаемом повсюду в отношении вас, народная масса, если она еще недостаточно озлоблена миссионерскими промахами, ведет себя прекрасно. Страх перед европейцами, поддерживаемый постоянным вмешательством чиновников в интересах последних, конечно, играет большую роль. Но объяснить внешне прекрасное отношение к иностранцам только этим страхом для знающего Китай было бы ошибкой. Не надо забывать, что вежливость в Китае — основа всех взаимоотношений. Так называемые китайские церемонии, происходя из религиозного обряда чинного поведения в храме предков[18], давно уже вошли в быт как учтивость, этикет. Два неграмотных рикши-извозчика бегущие навстречу друг другу вдруг бросают оглобли, становятся в чинную позу — руки по швам и, сдерживая дыхание, в изысканных выражениях осведомляются о здоровье и прочем. Потом оба сразу бросаются к своим коляскам и бегут дальше. «Церемонии» вывели из вежливого обращения местоимения я и ты, заменив их самоуничижительной формулой для первого и комплиментом для второго лица. Самый простой неграмотный человек знает, что нельзя спросить: «Ты, как твоя фамилия?», а надо: «Знатная (т. е. Ваша уважаемая) фамилия?»; нельзя закричать: «Дорогу, эй ты там!», а можно: «Заимствуюсь светом» (вашей уважаемой личности и позволяю себе потревожить Вас, т. е. прошу прощения). И так на каждом шагу. Это не означает, конечно, что не бывает на улице брани, ссоры и драки, но во всяком случае их бывает несравненно меньше, чем примирительных отходов от них и, наоборот, обязательной предупредительности и обязательного комплимента. Вежливые взаимоотношения составляют основу местной проповеди в особенности конфуцианской, и, стало быть, присущи этому глубоко культурному народу, а не пришли к нему от других народов вместе с нарядами и модами.

Может ли при таких условиях китаец допустить, чтобы европеец стал думать дурно о его воспитанности? Ясно, что он приложит все силы к достижению совершенно обратного эффекта. Так оно и есть на самом деле... Да, но в Петербурге в Летнем саду я видел, как китайцев дергали за косу.

Видим на берегу какой-то храм. Ползем и обнаруживаем интереснейшую вещь, типичную для Китая — смешение буддийского культа с даосским и просто народным, неизвестно, к какой религии относящимся. Храм этот поставлен духу Северного полюса неба (даосский культ), но в следующей нише стоит статуя Будды и написано на желтой бумаге: «Все в мире пустота» — наклейка типичная и обычная для буддийского храма. Здесь же изображены полубоги исторического китайского предания: добродетельный Чжоу-гун, дядя государя Чжоуской династии (XII век до н. э.), его жена Тао-Хуар-сюй, научившаяся от него магии и давшая будто бы основу для всех последующих магических школ, дух богатства и денег (Цайшэнь), восемь бессмертных китайского религиозно-литературного предания и т. д. Ради экономии помещения, результатом которой и является это странное смешение самых разнообразных культов, сюда же пристроили нишу крайне популярного божества туди (местного владыки), храм которому обязательно воздвигается в каждой китайской деревушке. Божество это заведует направлением умерших данной области в следующие инстанции, каковы: бог города (чэнхуан) и бог Восточной горы Тай, находящейся в губернии Шаньдун. Там душе воздается по делам ее, и она перерождается к жизни лучшей или худшей. Вся религия Китая в области, касающейся суда над людьми, представляет собой просто незримую серию чиновников, совершенно параллельную земной, так что храм бога города, заведующего поступающими к нему из подлежащих сел умершими, похож на ямынь (присутственное место) с его воротами, канцелярией, отделениями, объявлениями и официальными надписями в соответствующем более почтительном, чем для земного судьи, стиле.

Так и в этой нише местного божества один из его дьяволообразных помощников (чиновник-бог сам работы не делает: он только заведует) того света держит в руках доску, на которой черными знаками, обведенными красными кругами (точь-в-точь как то практикуется официальными представителями власти в Китае), написано: «Взять душу и жизнь» того, чей срок жизни пришел к концу. В левой руке он держит зубчатую палку для того, чтобы подгонять лениво бредущие души заматерелых грешников. Такой тип, по преданию, является к умирающему «по душу», и не удивительно, что, как нежеланный и неумолимый, он изображается с искаженной яростью физиономией и в дьявольском облике.