В старом Китае

15 сентября. Утром Цзун отправляется на поиски. Мы ждем, готовые тронуться. Извозчики трескуче болтают, забравшись на мою телегу. Всякий раз, когда я слышу, как говорят китайцы между собой, я убеждаюсь, что понимать «настоящую», т. е. небрежную, обращенную к равному, речь много труднее, чем говорить. В этом таится большая опасность для путешественника-лингвиста часто забывающего, что та речь, которую обращают, к нему, — фабрикат для иностранца, а «настоящая» речь, без снисходительной внимательности, отнюдь не представляет собой явное тождество слов со смыслом, и, чтобы понимать ее, надо научиться «читать между строк».

Возвращается Цзун и привозит промокший, но целехонький аппарат: ему передал его первый же встреченный на пути!

Едем все по той же лессовой равнине. Но вот начинается ужасный спуск к реке Ло: круто, скользко, колея дороги обрывается и первая же телега валится набок. Возчики выпрягают мулов, завязывают колесо и на руках спускают телегу за телегой.

Процедура длится долго, больше часу. Справившись, наконец, с этим препятствием, подъезжаем к реке и видим картину, от которой у нас падает дух. Река вздулась от дождей и мчит вперед неудержимо. На противоположной стороне паромная барка готовится к отплытию. Вот она отчаливает, течение подхватывает ее и несет. Лодочники выпрыгивают в последний момент и удирают, а публика высаживается где-то у черта на куличках. Положение наше до смешного пиковое. Идет дождь, и возвратиться назад в Пучэнсянь — значит карабкаться на скользкий утес по безнадежной дороге с обвалившимися колеями. Надо действовать. Идем вниз по реке, находим барку, привязанную к дереву, впрягаемся все, включая Шаванна, и по-бурлацки тянем лодку вверх. Притащили. Что делать дальше? Откуда-то прибегают лодочники и собираются переезжать. Лодка снова, подпрыгивая, несется по течению и пристает на значительном расстоянии. Лодочники привязывают лодку и уходят... Кричим, ругаемся — никакого впечатления, остаемся с носом. На нас нападает нервный смех, и это смягчает положение.

Темнеет. Забираем вещи в полуразвалившуюся фанзу на берегу. Фотограф Чжоу приносит заваренный чай: оказывается, ходил для этого на верх горы. Пьем с наслаждением, едим консервы и заваливаемся спать не раздеваясь, вповалку.

16 сентября. Просыпаемся. Дождь, холодно. Река заметно вспухла. Барка на противоположном берегу стоит себе, как стояла. Затем появляются люди, пригоняют быков. Дело начинает двигаться. Быки и люди впрягаются и тащат барку на далекое расстояние вверх, потом с сумасшедшей скоростью барка несется вниз. Шаванна подобная перспектива не вдохновляет, и он решительно стоит за возвращение в Пучэнсянь. Я — за переправу. Появляются наши возчики и с ними человек десять крестьян. Это решает дело. Снова впрягаемся и тянем барку, затем взводим три телеги, и... какой-то момент кажется, что все кончено, но в следующий за ним мы уже счастливо выбираемся на удобный берег. Через полтора часа под энергичным командованием Суна и остальные две телеги выбираются на берег.

Итак, мы вновь на прежней дороге. Доезжаем до местечка в четырех ли от берега и останавливаемся: возчики голодны и измучены, а впереди — большой скат, на который надо взбираться.

Брожу по местечку. На большом просторном дворе осел ворочает жернова. Глаза у осла закрыты наглазниками с нарисованными на них «для красоты» глазами. Мальчуган следит за этим «двигателем» с сознанием ответственности.

Перед многими домами вижу каменные столбы с изображением обезьяны, протягивающей персик. С древнейших времен в Китае существует поверье, что нечистая сила старается проникнуть в жилой дом человека через двери, т. е. к дому ведет прямая дорожка для злых духов. Остановить это нежелательное проникновение можно разными способами. Очень часто против дверей сооружают небольшую каменную стену, экранирующую вход. Еще лучше противопоставить темной силе силу светлую, для чего на дверях приклеивают изображение двух воевод грозного вида, закованных в латы и мечущих стрелы в дерзких бесов, или самого маэстро-заклинателя Чжун Куя. Каменный столб с изображением обезьяны — это, с одной стороны, некоторый барьер для злых духов, а с другой — заклинание, так как белая обезьяна, согласно легенде, подносит персик светлой богине Сиванму, и одного этого намека уже достаточно, чтобы предупредить нечистое вторжение.

17 сентября. Весь день хлюпаем под проливным дождем. Холодно, мерзнут ноги. Все в ход пошло: одеяло, пиджак, дождевик... Останавливаемся в гостинице, высеченной в лессе и очень поместительной. Кухня, за ней курильная опиума с рядами лежанок, три комнаты, из которых одну занимаем мы, и длинная ниша, в которую свободно уместились не только наши десять мулов и пять телег, но и еще животные и телеги, прибывшие раньше нас.

Приезжие пугают нас обвалившейся дорогой на Ханьчэн. Невесело становится от таких перспектив.