В Старом свете

– А есть какие-нибудь лекарства против этого? – спросил Боря.

– Конечно, есть и всё, что можно достать, я принимаю, но насколько это поможет неизвестно. Ты только женщинам не говори. Сделать они всё равно ничего не смогут, а беспокоить их заранее я не хочу.

Борис смотрел на Поланского, не зная, что сказать. До сих пор он относился к нему также, как и к остальным обрезанным членам КПСС, но сегодняшняя история резко изменила его мнение о тесте. Совсем некстати он вдруг подумал о Нине Михайловне, об её взбалмошности и сексуальной ауре, которую иногда очень сильно чувствовал. Скорее всего тесть из-за облучения в последние годы не мог уже в полную силу исполнять супружеский долг и Боря лишний раз убедился, что он правильно интерпретировал замешательство своей жены, когда она сказала, что мать её понять очень просто.

Голос Поланского доносился как будто издалека:

– Врачи обещали мне ещё года полтора, потом ты останешься единственным мужчиной в семье, готовься. А теперь давай сменим тему.

Около ГАИ было уже полно автолюбителей. Они собирались в группы, обсуждали, где можно достать дефицитные детали, расходились, смахивали пылинки со своих машин и смотрели в рот инспектору, выносившему вердикт после очередной проверки. Затем они ревниво сравнивали машину, только что прошедшую (или не прошедшую) техосмотр, со своей. Все табуном ходили за молоденьким лейтенантиком, а тот, наслаждаясь своей властью, подолгу мурыжил людей, проверяя не стучат ли клапана, нет ли ржавчины на крыльях, хороша ли приёмистость и правильно ли работают тормоза, а потом, обнаружив пыль где-нибудь в салоне под приборной доской, говорил, что это неуважение к ГАИ и заставлял хозяина приехать в следующий раз. Наблюдая за этим народным гулянием шофёров, Боря подумал, что машины очень похожи на своих хозяев и если бы он задался целью, то наверняка бы определил кто на чём приехал. Вот хотя бы его тесть. Явился сюда как на парад, правда, не в выходном костюме, но в белой рубашке и галстуке. Сияющий, вычищенный пожилой мужчина на своей хорошо отрегулированной, тщательно вымытой, но уже далеко не новой машине. Сразу видно, что это очень счастливая пара. Жалко только, что скоро им придётся расстаться. Одного приговорили к смерти, а другая при хорошем уходе может ещё поработать довольно долго. Когда подошла их очередь, инспектор посмотрел на заранее открытый капот, потом на Поланского и, поцокав языком, сказал:

– Я принимаю техосмотр по одному внешнему виду.

Чей внешний вид он имел ввиду, было неясно, но Поланский не смог скрыть довольной улыбки и, расправив плечи, похлопал свой «Москвич» по капоту. Гордость читалась в каждом его движении и ясно выражалась на лице. Настала завистливая тишина и после долгой паузы Саша Иванов спросил:

– Ну, что, Лев Абрамович, теперь обратно в гараж, до следующего техосмотра?

– До следующего техосмотра ещё дожить надо, – ответил Поланский и помрачнел.

XIV

За десять минут до назначенного времени Лев Абрамович подъехал к правлению колхоза. Заречный его уже ждал. Он повёл своего гостя в столовую и попросил рассказать о последних делах на заводе. Затем он поделился своими проблемами и заметил, что несмотря на нерушимый союз рабочего класса с трудовым крестьянством, Льву Абрамовичу придётся иногда защищать интересы этого последнего в борьбе против того первого. Поланский понимающе кивнул, после чего беседа стала ещё более непринуждённой. Между ними было очень много общего: скептицизм, трезвый взгляд на окружающую действительность и умение быстро к ней приспосабливаться, поэтому интервью вместо намеченного часа длилось два с половиной. Во время него Лев Абрамович упомянул и дело Горюнова, а в конце беседы председатель предложил Поланскому такую же зарплату, как и на заводе. В действительности это означало гораздо больше, потому что, являясь членом колхоза, Лев Абрамович имел право получать полную пенсию. Кроме того, Заречный обещал к каждому празднику свежие продукты, а по итогам года премию.

Через месяц на собеседование в правление колхоза пригласили и Горюнова. После коротких переговоров ему предложили совмещать должность учителя рисования и колхозного художника, который «своим трудом в области изобразительного искусства должен способствовать воспитанию эстетических взглядов молодого поколения сельских тружеников». Утверждение его колхозным художником заняло несколько минут. Члены правления проголосовали бы «за» даже если бы потребовалось признать Горюнова правнуком Карла Маркса и дать ему пенсию как ветерану международного коммунистического движения. Таким образом, колхоз «Путь к коммунизму» оказался первым, который имел в своём штате профессионального художника и это могло бы служить основанием для попадания в книгу рекордов Гиннеса. Если бы Советский Союз был открытой страной, то адвокатом, официально подтверждающим этот рекорд, мог бы стать Поланский.