В Старом свете

– Мой зять точно также изучает мировую живопись. Он в своё время собирал марки с картинами известных художников, а теперь передал коллекцию дочери.

– Значит, ваша внучка будет знать историю искусств.

– Если с ней заниматься, то, возможно, и будет.

– А вы занимаетесь?

– В молодости я ходила на лекции в Пушкинский музей и теперь, чтобы не забыть, даю Ире такие же уроки, как в своё время давала её отцу.

– И в чём они заключаются?

– Я объясняю сюжет картины и немного рассказываю про автора.

– А не рано?

– Простыми словами можно, но через пару лет мы с тобой должны будем скооперироваться и по очереди возить наших девочек в музеи.

– До этого ещё дожить надо.

– Нет, Боря, сначала это надо спланировать, потому что если ты доживёшь и не подготовишься, то окажешься в дурацком положении.

– А если подготовишься и не доживёшь?

– Тогда тебе уже будет всё равно.

– Вот за это я вас и люблю, Великанида Игнатьевна, – сказал Боря, обнимая её, – на всё у вас есть ответ.

Он действительно испытывал к Вике глубокую симпатию. Они всегда находили о чём поговорить и часто, выходя покурить, надолго задерживались на улице. Нина Михайловна даже ревновала зятя к своей подруге и иногда появлялась во время их беседы, приглашая обратно за стол.

– Ладно, – сказала Вика, – пойдём, я соберу детей и ты посмотришь на плоды своего труда.

В большом зале дети уже возились со своими игрушками. Вика взяла пластмассовый трактор и, обходя малышей, спрашивала каждого, что это такое. Борис, затаив дыхание, слушал, как почти все дети, в том числе и внучка Вики и сын Муханова говорили «тъяктой», а Ленка несколько раз скороговоркой повторила: «трактор, трактор, трактор, трактор».

Он чувствовал себя на седьмом небе. Его распирало от гордости и с трудом дождавшись, когда Рая вернётся с работы, он стал рассказывать ей об успехах Лены.

– Моя дочь, – говорил он, петухом расхаживая по комнате, – мои гены, моя кровь. Голубая, между прочим. Её не спрячешь, её сразу видно. Мне даже Вика сказала, что аристократизм утаить нельзя. Ты посмотри, у Ленки интеллект в глазах просто светится. А развивается она быстрее своих сверстников, потому что я с ней занимаюсь. Я развиваю её способности и тренирую мозги. Я знаю, что ей нужно, я её чувствую. И хотя баба Нюра прекрасная няня, иностранных языков она не знает, а Федя не может выговорить слово «трактор». Он так и будет вместо позавчера говорить «третёвни», а Ленка это самое позавчера скажет шестью разными способами на двух языках.

– Если ты так гордишься своей дочерью, то можешь посидеть с ней, пока я схожу к Вике на день рождения, – сказала Рая.

– Нет уж, я пойду с тобой.

– Лена нас обоих не отпустит.

– Раньше ведь отпускала.

– Раньше с ней оставалась моя мама.

– Ничего, я её уговорю, – но ещё до того, как Боря открыл рот Лена начала хныкать:

– Не хочу одна, хочу с вами.

– Мы сегодня не можем, Леночка.

– Мне страшно, я боюсь.

– Ведь раньше ты не боялась. На прошлой неделе ты оставалась одна, помнишь.

– А сегодня боюсь, мне страшно, я хочу с вами.

– Леночка, нас пригласили друзья. Ты же встречалась в садике со своими друзьями, а теперь мы хотим встретиться со своими.

– Возьмите меня.

– Тебе там не с кем будет играть. Ирочка ночует у своих родителей. Она же послушная девочка и делает всё, что они ей говорят.

– Всё равно я не хочу одна.

– Мы скоро придём.

– Вы меня не любите.

– Ну, что ты, Леночка, мы тебя очень любим.

– Нет, не любите, не любите, не любите, – захныкала Лена.

– Любим, любим, любим, – стал дразнить её Борис.

– Если бы любили, то не бросали бы меня одну.

– А мы и так тебя не бросаем.

– Вы только и думаете о своих удовольствиях.

– Что? – Борис удивлённо уставился на дочь.

– Если вы не хотите заниматься детьми, так нечего было их рожать.

– Ты ещё руки в боки воткни, будешь совсем как бабушка, – сказал Боря.

– Она вам только хорошего желает, а от вас никакой благодарности, – ответила Лена тоном Нины Михайловны.

– Ну, так я пойду, – хмыкнула Рая, – а ты побудь с дочерью, пусть она тебя жизни поучит.

* * *