В ставке Гитлера. Воспоминания немецкого генерала. 1939-1945

Результаты этих переговоров оказались не лучше, чем можно было ожидать в такой ситуации. Оглядываясь назад, понимаешь, что мало что можно было сделать, какими бы методами мы ни действовали, поскольку итальянцы, втайне от бывшего союзника, уже несколько дней находились в контакте с западной коалицией. С германской стороны встреча началась с появления полностью моторизованного батальона СС, сопровождавшего немецких генералов от аэродрома до места встречи. По прибытии этот батальон выставил кордон, в том числе и вокруг итальянской охраны. За открытыми дверями конференц-зала эсэсовцы маршировали строевым шагом туда-сюда мимо итальянских гвардейцев, превосходя последних ростом и шириной плеч. Когда германские представители заняли наконец свои места за столом, все они были вооружены. Йодль взял слово и, отбросив все претензии на вежливость, связал согласие Германии на вывод итальянских войск из Южной Франции с вопросом, «будут ли они задействованы против англичан в Южной Италии или против немцев на Бреннере». Роатта, сохраняя абсолютное спокойствие, высказал ряд обоснованных возражений против германской концепции, которая явно базировалась на плане «Ось», и настолько разнес позицию немцев, что в итоге вынудил Йодля к предложению оставить окончательное решение по рассматриваемому вопросу двум верховным ставкам. Таким образом, его большие надежды свелись к нулю, и сразу после обеда он телеграфировал начальнику штаба ОКВ, что «намерения итальянцев не более понятны, чем были до сих пор», добавив, что «наши подозрения небезосновательны как никогда».

Такой неопределенности суждено было продлиться еще несколько недель, и оба союзника тем временем делали все возможное, чтобы подготовиться к очевидным грядущим переменам. У нас все больше усиливалось впечатление, что итальянцы – или, во всяком случае, те из них, кто занимал высокие посты, – стараются парализовать любые передвижения вермахта, которые могли бы повлиять на заключение соглашений с западными державами. Все зашло так далеко, что Гитлеру пришло в голову, что они стараются запереть немецкие войска в Южной и Северной Италии, насчитывающие теперь около 100 000 человек, в определенных районах, где в назначенный час они смогли бы передать их западным союзникам в виде именинного подарка. Между тем германская верховная ставка спешила с приготовлениями к обороне Италии без участия итальянцев или даже вопреки их противодействию. Эти подготовительные меры охватывали все более обширные районы и все больше двигались в сторону использования силы.

Первым шагом стало разрешение фельдмаршалу Роммелю и его штабу пересечь 16 августа границу. Его зона ответственности ограничивалась на тот момент Северной Италией, в результате мы имели теперь в Италии два высших штаба, один позади другого, тогда как бок о бок и в тесной связи с ними находилась вся командная система Италии. В то же время, ввиду вечной нерешительности Гитлера, Йодль с Кессельрингом взяли ответственность на себя и отдали приказ последним войскам на Сицилии 17 августа вырваться оттуда с боями и переправиться на материковую часть. Предварительной договоренности между ОКВ и итальянским Верховным командованием, перед тем как принять это окончательное решение, не было. Довольно странно, что даже Гитлер принял это стратегически важное событие молча и, вопреки предыдущему опыту, смирился с неизбежным. Кессельринг все еще держал под контролем Апулию и расположенные там базы ВВС, так что ОКВ пришлось снова директивой от 18 августа обратить его внимание на угрозу, нависшую над прибрежным участком Неаполь – Салерно и прямо отдать приказ перебросить основную часть его танковых формирований к этому району. Одного из старших и самых опытных армейских командиров, генерал-полковника фон Фитингофа, в последнюю минуту назначили ими командовать, и тут же на месте был сформирован штаб 10-й армии[239].