В стиле «фьюжн»

— Ты не имеешь права так разговаривать с человеком, который тебя любит! Это не повод для унижения! С другими людьми ты ничего подобного себе не позволяешь! К тебе со всей душой, стараешься помочь, а ты… — она хотела еще что-то добавить, но лишь махнула рукой и, сев за стол, уткнулась лбом в сложенные по-ученически руки.

Эта сцена повторялась уже не в первый раз. Впрочем, и разрешилась она вполне традиционно.

— Извини, я был не прав, — виновато сказал Чернов, огорченный, что опять сорвался. — Ты слышишь, я попросил у тебя прощения… — погладил он ее по плечу. — Ну хорошо, я разрешу тебе самой приготовить кофе. И тосты поджаришь именно ты. По два куска на брата. Мир? Мир!

Из дома они вышли вместе.

— Мне нужно повидаться с Балабановым, — сказал Федор. — Я сейчас к нему. А ты побудь пока в бюро на хозяйстве: вдруг позвонит кто-нибудь из клиентов. Тебя подвезти?

— Нет уж, спасибо! Добираясь на метро, я потрачу гораздо меньше нервных клеток, — парировала она.

Справедливости ради надо сказать, что Рита сама поставила себя в подчиненное, зависимое положение, причем именно с того момента, когда они познакомились. Это случилось в Московском архитектурном институте, который Чернов закончил десять лет назад. Один из бывших преподавателей Федора пригласил его — молодого, но уже известного дизайнера — прочитать выпускникам пару лекций о современных тенденциях в декораторском искусстве, но главное, просто поделиться, как сегодня можно выжить на рынке, с какими проблемами они столкнутся в первую очередь, где найти богатого заказчика.

В группе студентов оказалась и Рита. Уже во время первой лекции она перебралась поближе к Чернову и стала изводить его вопросами. А когда он завершил свой краткий курс, подошла к нему в коридоре.

— У вас еще какие-то вопросы? — спросил он.

— Нет.

— Тогда что вы хотите?

— Выйти за вас замуж! — храбро бросила она.

Федор отнес это заявление к обычному сумасбродству студенток, способных в свои двадцать с небольшим лет влюбляться не то что в преподавателей, но даже в телеграфные столбы. Он шутя ответил девушке, что если это желание сохранится у нее до окончания института, то тогда подумает.

Вопрос, казалось бы, был исчерпан, и Чернов вскоре забыл этот смешной случай, но через три месяца Рита заявилась в его бюро и показала диплом.

— Если вы честный человек, то должны выполнить свое обещание, — сказала она.

— У меня дел выше головы! — рассердился Федор. — Мне некогда потакать женским капризам! Тем более я хорошо знаю, чего они стоят!

— Не хотите на мне жениться, так возьмите на работу. Я очень способная, трудолюбивая и помогу разгрести ваши дела, — тут же нашлась девушка.

Такой поворот рассмешил Чернова. А так как ему давно нужен был помощник или помощница, он, после еще двух визитов Риты, принял ее к себе. Однако эта история как раз и определила их отношения на будущее: с одной стороны — строгий учитель, с другой — несносная, заслуживающая порицания ученица. Хотя позднее он благодарил Бога, что все так получилось.

Теперь же, по пути к своему коллеге, Федор в который раз размышлял, почему продолжает ее изводить. То ли потому, что Рита его чем-то не устраивала, то ли он действительно боится крутых перемен в личной жизни? И, в конце концов, в голове у него мелькнуло, что опасается он ни первого и ни второго, а, скорее, третьего: ему было страшно, что эта девчонка, не успевшая познать жизнь, влюбится в кого-нибудь еще и бросит его. И уже сейчас готовил на этот случай защиту. Он не верил, что все может быть так же хорошо и дальше. А тем более в нынешней ситуации.

Офис Балабанова находился далеко от центра. Впрочем, офисом это помещение можно быдо назвать с большой натяжкой — три полуподвальные комнатки, совмещенные с находившимся здесь же складом стройматериалов и инструментов. Но, по большому счету, ничего другого Виктору и не надо было, так как большую часть времени он мотался по объектам, где работали его строительные бригады. В своем кабинете с окном на уровне тротуара и засыхающей от табачного дыма геранью на подоконнике он появлялся лишь утром, чтобы провести планерку, подписать финансовые документы. Именно поэтому Чернов отправился к нему как можно раньше.

Балабанов действительно был у себя. Развалившись в потертом кресле с тряпичной обивкой, давно потерявшей первоначальный цвет, он беседовал со своим бухгалтером — толстой теткой с ярко накрашенными губами. Но увидев Федора, Виктор тут же отослал ее и широким, радушным жестом пригласил гостя садиться.

— Чай, кофе? — поинтересовался он.

Чернов сморщил нос:

— Не думаю, что в подвале могут угостить чем-то приличным. А всякую гадость я не пью.

Хозяин кабинета совсем не обиделся. Взаимные подколки и розыгрыши — это был их обычный стиль общения. Простовато похихикав, подрагивая всем своим массивным, добродушным телом, он спросил:

— Ты, конечно, приехал узнать, был ли у меня следователь? Угадал?

— Почти… А он у тебя был?

— Вчера вечером. Сидел в этом же самом кресле, где находишься сейчас ты. Очень хитрый мужик с голосом дьякона. В милиции он явно зарывает свой талант.