В стране чайных чашек

– Поздно мне учиться! – выпалила она сердито. – Да, я могла бы поступить в университет – никаких проблем! – но кто же тогда будет готовить тебе еду и убираться в доме? Ах, Мина-джан, если бы не я, он бы уже давно умер от голода. За те пятьдесят лет, что мы женаты, он ни разу даже риса не сварил. Ни разу!

Слушая их шутливую перебранку, Мина испытывала огромное удовольствие от того, что все это было ей хорошо знакомо. Точно так же они препирались и пятнадцать лет назад: тетя в приступе негодования прижимала к щекам морщинистые ладони, а дядя добродушно оправдывался. И это было еще одной приметой, признаком того, что она вернулась домой – туда, где все было ей родным и близким.

Дядя и тетя продолжали пикировку, и Мина воспользовалась моментом, чтобы потихонечку ускользнуть. Отойдя в угол гостиной, она опустилась в старое желтое кресло, в котором так любила сидеть Меймени. Его сиденье было все таким же неровным и комковатым, подлокотники покрывали все те же знакомые царапины, а от потертой бархатной обивки по-прежнему исходил легкий запах миндаля. Мина вдохнула его полной грудью и прикрыла глаза. Из кухни доносился смех матери, и по его тембру она поняла, что Дария болтает с тетей Ники. Так она смеялась только когда разговаривала с сестрой. В воздухе распространялся запах душистых приправ и риса басмати, мерно жужжали знакомые голоса, и Мина, прислонившись затылком к золотистому бархату, прислушалась. Вот кто-то из детей (ее двоюродных братьев и сестер?) крикнул: «Марко!» «Поло!» – донесся ответ, и послышался топот бегущих ног. Когда-то она тоже играла в эту игру[36] с Кайвоном и Хуманом в этой же самой гостиной, лавируя между взрослыми, между молодой тетей Фирузой и еще темноволосым дядей Джафаром, пока мать и Меймени готовили в кухне рис.

На несколько минут Мина словно потерялась в пространстве между прошлым и настоящим. Воспоминания о детстве, о давних семейных вечеринках смешивались с разговорами и смехом, которые звучали вокруг нее сейчас, с плывущими из кухни ароматами риса и хуреша, с ощущением уюта и тепла. Она была дома, она вернулась!.. Это было все равно что вернуться к жизни после долгого сна или даже после смерти. Теперь ей было вовсе не удивительно, что, пока она общалась с Мишель и Джулианом Краппером, ей все время чего-то не хватало – не хватало чего-то очень важного, чего не было и не могло быть в Америке. Только здесь Мина поняла, что, сама того не сознавая, она все пятнадцать лет скучала по этим людям, по их голосам, по их живому теплу.

– Ну, здравствуй, Мина-джан!

Мина открыла глаза. Перед ней стояла высокая, молодая, очень красивая женщина.

– Ну, не притворяйся! Не может быть, чтобы ты меня забыла! – Ее темные глаза озорно сверкнули.

Мина растерянно молчала, и женщина шутливым жестом прижала ладони к груди, словно желая показать: она не в силах поверить, что та ее не узнает. Но Мина поняла, кто перед ней, стоило ей только увидеть пальцы женщины – тонкие, длинные, с небольшим белым шрамом на указательном пальце правой руки. Этот шрам она отлично помнила: им было лет по девять, когда они пытались открыть банку консервированных помидоров и ее подруга порезалась о жестяную крышку…

– Бита́!

– Бале! Да! Добро пожаловать домой. Коджа буди? Где ты была? Нам ужасно тебя не хватало!

– Но как ты…

– Я думаю, твоя мама попросила своих старых друзей, чтобы они связались с моей матерью и узнали, где я и что со мной. О, Дария-ханум знает, как организовать поиски, от нее ничто не скроется! Я ушам своим поверить не могла, когда мне сказали, что ты дома. Ну а сегодняшнюю вечеринку по случаю твоего возвращения я и подавно пропустить не могла. Ну, бегу, четур-и? Рассказывай, как живешь. Как тебе в Америке?

Бита взяла ее за руку и засмеялась. Ее смех был одновременно и приветом из далекого прошлого, и звуком, который Мина каким-то образом продолжала слышать все эти пятнадцать лет. Он был ей хорошо знаком, и казалось удивительным, что эта красивая, элегантно одетая женщина смеется точно так же, как та десятилетняя девчушка, вместе с которой они в годы войны танцевали на кровати под песню Джона Траволты.

– Даже не верится, что ты здесь – на самом деле здесь! Дай-ка мне на тебя посмотреть! – Бита заставила ее встать. Держа Мину на расстоянии вытянутой руки, она разглядывала ее так, словно никак не могла поверить собственным глазам. – Да, ты здесь, – проговорила она наконец. – Ты здесь, и это не сон!