В стране чайных чашек

Время близилось к одиннадцати, когда Сури и Дария ушли, чтобы, как они выразились, «не мешать молодежи развлекаться». Перед уходом они разложили угощение на блюдах и тарелках, а Сури оставила на столе ключ от шкафчика со спиртным. Интересно, подумала Мина, когда дверь за матерью закрылась, стала бы Дария так стараться, чтобы устроить вечеринку для нее и ее американских друзей? Впрочем, в Америке Мина никогда не собирала подруг на вечеринки, подобные этой: Дария и Парвиз очень боялись, как бы в их дом не проникли спиртное или наркотики. Хватит и того, считали они, что их дети живут в стране, где не существует сколько-нибудь серьезных ограничений и правил. Больше того, оба они использовали каждую возможность, чтобы указать детям на необходимость соблюдать «приличия» – как они их понимали. Родители Биты, по всей видимости, придерживались иных взглядов. Во всяком случае, они делали все, что было в их силах, стараясь помочь дочери организовать вечер таким образом, чтобы гости получили максимум удовольствия. Объяснялось это, скорее всего, тем, что Бита и ее родные жили в полицейском государстве, где вопросам соблюдения приличий и норм придавалось столь большое значение. Немудрено, что Сури хотелось как-то компенсировать дочери строгость властей, давая ей полную свободу – пусть только в пределах квартиры.

В половине двенадцатого начали собираться гости. Они приходили парами и группами, некоторые держались за руки. Им хотелось хорошо провести время, и они знали, что в доме Биты никто не помешает им отдохнуть на полную катушку. Это были молодые привлекательные юноши и девушки, одетые настолько модно, что Мине оставалось только удивляться. Когда одна из девушек сняла в прихожей платок, она увидела, что ее волосы заплетены в десятки длинных тонких косичек, на которых сверкали разноцветные стеклянные бусины. Когда же гостья сняла рупуш, Мина так и ахнула: под ним она была одета в обтягивающие кожаные брюки и очень короткий серебристый топ, обнажавший подтянутый спортивный живот с серебряным кольцом в пупке.

– Ты, наверное, Мина? Бита мне очень много о тебе рассказывала. Ты живешь в Нью-Йорке, правда? Я обожаю Нью-Йорк! – сказала девушка.

– «Если здесь меня ждет успех, я в других городах одолею всех»[38], – пропел ее спутник, высокий зеленоглазый парень лет двадцати с небольшим, носивший бороду-эспаньолку, и приподнял воображаемую шляпу.

В прихожую, пританцовывая, вышла Бита. Она была в коротком обтягивающем платье без бретелей, с красиво уложенными волосами и в серебристых босоножках на невероятно высоком каблуке. От нее пахло дорогим парфюмом.

– Дада-дум, да-да-дум, Нью-Йорк, Нью-ю-ю-ю- Й-о-о-рк! – запела она и схватила за руки девушку с косичками и молодого человека с бородкой, которые тут же присоединились к ее импровизированному танцу, высоко подкидывая ноги. Танцуя, все трое перешли в гостиную и там повалились на ковер, образовав кучу-малу, из которой торчали руки, ноги и высокие каблуки. Наконец, безудержно хихикая, они поднялись. Молодой человек все еще похохатывал, но глаза у него были печальные. Потянув себя за бородку, он повернулся к Мине:

– Что ж, добро пожаловать. Добро пожаловать в Иран.

Бита выпустила руку подруги.

– Познакомься, Мина, это Лилли. А это… – она ткнула пальцем в молодого человека с бородкой, – …ее бойфренд Масуд.

– Я очень рада, – сказала Мина. – Я очень рада… – Она запнулась, не зная, как сказать на фарси то, что полагалось говорить при знакомстве. – Счастлива познакомиться с вами, – проговорила она наконец, надеясь, что ей удалось соблюсти все положенные правила вежливости.

Масуд и Лилли озадаченно переглянулись, а Бита рассмеялась.

– О, мы здесь не придерживаемся старомодных правил вежливости, Мина, – сказала она. – На дворе девяностые, в конце концов!

При этих ее словах все рассмеялись. Мина тоже засмеялась, но чувствовала она себя не слишком уверенно.

– Как ты думаешь, патрули Стражей забредут сегодня в этот район? – спросил Масуд, теребя свою бородку.

– Не беспокойся, я о них позабочусь! – с вызовом ответила Бита, и Лилли, подняв ладонь, шлепнула ею по ладони Биты.

– Слушай, у тебя есть последний диск Тупака[39]?

– Конечно, есть! Не одну же Мадонну мы будем слушать! Кстати, как насчет вина? Или джина с тоником?