В стране чудес

– Он не работает так, – опустила углы губ девица. Её кожа странно блестела, словно состояла из мельчайших чешуек. – Его надо на станцию, однако если волнотруб умрёт, то меня по его излучению уже не найдут, и что со мной сделает барон – боюсь вообразить.

– Ты меня, конечно, разжалобила, – зевнул Пахнутка. – Но сама подумай: к фермеру в дом пробирается некая нечисть, которая навешала на уши россказней, а теперь знает, что когда прибудет барон, то ей одна дорога – несладкая причём. И этой нечисти во что бы то ни стало надо спастись. А значит, навешать ещё.

Под пронизывающим взглядом зелёных глазищ он откинул крышку вещевого короба и достал мешок с механом. Тот выпал на лавку, как окоченевший трупик птицы. Синева и тепло исчезли, полированный металл подёрнулся пепельной дымкой.

Девица ухватилась за решётку напротив и ожесточённо её затрясла. По щекам текли слёзы, губы кривились. Пахнутка заколебался. Может, и не врёт девчонка-то.

Однако ошибка часто означает погибель. Жалость к чужакам – слабость.

Он махнул в раздражении рукою, завязки мешка хлестнули по банке, и та опрокинулась – две феи кубарем вывалились на механа и, сердито треща крыльями, осыпали его драгоценной пыльцой. Механ зазвенел и налился медово-голубыми отблесками, феи испуганно метнулись под потолок.

Дара восторженно закричала и опустилась на колени, а Пахнутка глядел, разинув рот, на чудесно ожившую раковину, которая слала неслышимый ухом шум прибоя, и казалось, что воздух вокруг неё сворачивается и разворачивается.

Стены затрещали и затряслись, Пахнутка пригнулся рядом с коробом.

– Что это? – кричал он сквозь оглушительный треск.

– Папа! – ликовала Дара. – Папочка, нашёл меня!

В лицо ударило ледяным воздухом ночи, посыпался снег, угол помещения зазиял провалом.

В дыру протиснулась драконья морда размером с розвальни, запахло сушёной грушею и мышбирём.

– Вечер добрый, – сказал дракон. – Профессор Зеленцов, с вашего позволения. Дарацитея здесь гостит?

– Д-да, здравствуйте, – Пахнутка панически соображал, где ключи от дверей острога. – П-простите, если что не так.

Он видал разных тварей, и боялся их – куда ж без этого? – но в драконов не верил. Не бывает их, сказки! Все земли учёные исходили и излетали, нашли даже элефантов и кентавров, а драконов – нет. Говорящий же ящер буквально парализовал.

– Живая, – мурлыкнул дракон, когда освобождённая девица в два прыжка оказалась у его морды и обняла её. – Я так волновался, когда тебя утянуло. Частота поплыла, прости, что не сразу нашёл.

Морда всунулась в темноту, и Пахнутка выкарабкался вслед за драконом и Дарой во двор через пролом. Намётанный глаз углядел вывернутый булыжник и сорванную привязь, которые надо будет восстановить, отметил разрушения пристройки с острогом… Феевод горестно вздохнул.

– Спасибо, что подобрал меня, – волосы Дары растрепались перьями, глаза сияли зеленью, а облегающие бело-чёрные одежды оттеняли бледную чешую щёк. – И что не мучил. Я не в обиде, Пахнутий.

Феевод покачал головой. Нелюди и есть.

Издали донеслись крики и вспышки.

– Да там какие-то человечки, – пояснил дракон. – Собрались вокруг, шумят, меня увидали – стрелять начали.

– Дракон!.. – вычленил из воплей Пахнутка и помрачнел. Люди барона, не иначе. С дядькой они бы уже вошли на надел… Собственно, дядька Прых, небось, на подходе – от Кернудейлской ярмарки только чуть далече, чем от баронской Башни.

Пожалуй, тут батогом по спине и острогом не отделаешься. Сам натворил, сам и жизнью отвечай.

Только недавно лишь Пахнутка радовался, что сохранил улей и упряжку, а, выходит, вдобавок разгромил хутор и заполучил скандал и беду в виде дракона. Дуцели-то, монеты, тишину любят и покой.

А драконов не любят.

Да и не бывает их, драконов-то, вообще. Вернее, не бывало…

– Пора уходить, – ткнула пальцем Дара.

Через распахнувшиеся воротца вливалась толпа с факелами, от пылающих стрел занялись крыши двух теплиц.

Да, пожалуй, не только репутации, но и хутору, и самому Пахнутке пришёл пархатый дедка.

От горящих теплиц взмывали в ночь искорки разбуженных фей, и парень понял, что плачет. Куда они теперь?..

– Нам тут не рады, исчезаем! – донеслось с драконьей спины. Дара, не теряя времени, вскарабкалась на загривок чудовищного родителя и свесилась, глядела на феевода – зелёные глаза светились жалостью и любопытством.

– Энергии на скачок не хватит, – дёрнул в раздражении хвостом «папочка». – Будем отходить так. Извиняйте за беспорядок. Я на вашем месте эту орду сюда не пускал бы, но как знаете.

– Энергия… Да тут сколько угодно энергии, – возразил Пахнутка и ухватился за край тепличной крыши. Он ловил руками маленьких подопечных, и светящаяся пыльца опускалась облачками на ладони, овчинный жилет и мокрые щёки.

Слушая команды любимого хозяина, феи метнулись к дракону, рассыпались по голове и шее чудовища. Дара смеялась и закрывала лицо от сыплющейся с хрупких крыльев золотой пыли. Драконья морда, опустившаяся к плечу Пахнутки, довольно хрипнула, зелёные глаза прижмурились:

– Вот это дело, – пробасило чудовище, выпрямилось и ударило крыльями воздух.