В стране чудес

Что-то дрогнуло в воздухе, туча ласточек взвилась над ближней долиной и, словно по мановению гигантской руки, все маки повернули головки на северо-восток, где стоял сейчас Хирон, и поклонились. Как будто бессчётные стаи бабочек разом сомкнули крылья. Над позеленевшими лугами пробежала тёмная тень – птицы замолчали, как будто мир оглох, огненный убор Гелиоса померк: титан снял свой венец перед Кронидом Хироном. Гермес пригрозил солнцу кулачком – и оно засияло вновь. Припавшие к земле медведи, вытянувшие шеи лани, умолкшие птицы, соседки-нимфы – все оказались поблизости. На полузабытого кентавра смотрели сотни глаз.

– О, Зевс, это никогда не кончится! Прощайся с Гераклом, и пойдём уже, – пронзительный голос вестника богов заставил Хирона вздрогнуть. Наверное, таким тоном тот привык сообщать новости олимпийцам. Гермес взмахнул коротким жезлом, и справа от дорожного столба открылся чёрный проход в небытие: вокруг лесок, дорога, горы, небо голубое, а посреди всего этого богатства – воронка в темноту.

– Прощай, друг! – Хирон не мог оторвать глаз от чёрной дыры. Он обнял Геракла, тот сжал в ответ плечи, и если бы кентавр не был устремлён в эту поглощающую тьму, то взвыл бы от боли.

– Мы встретимся, я же не бессмертен, – горько усмехнулся Геракл. – Покажешь свои острова. И спасибо, что научил меня ориентироваться по звёздам. Да и тебе спасибо, брат, – он повергнулся к Гермесу. – Я на Кавказе-то бывал, девушки красивые, вино вкусное, правда, бычки драчливые, а так ничего…

– Ты не посмеешь, – фыркнул Психопомп и Вестник.

– Я должен посоветоваться с отцом, – почти ласково ответил простак Геракл и закинул дубину на плечо.

Хирон встал и тяжело двинулся в сторону притягивающей взгляд воронки. Шаг, другой. Больно, но ведь терпимо, да? Практически можно терпеть, можно жить? Ещё немного! Сегодня ведь значительно…

…лучше.

Он упал, не дойдя двух шагов. Геракла рядом не оказалось – тот отвернулся на пути к Кавказу, а на самом деле размазывал по круглым щекам слезы, и расцветшее маковое поле растекалось перед глазами в одно огромное кровавое пятно без краёв и горизонтов. Гермес не подал руки, и кентавр полз навстречу смерти, пока Психопомп в раздражении не придвинул тьму к самому лицу. Синие глаза глянули туда – и увидели что-то за краем мира. Не зубастого Цербера, не толпы ожидающих переправы душ и даже не застывшую сломанным цветком Персефону, растревоженную внезапным порывом душистого земного ветра.

Вдали… У тьмы может быть горизонт?

Хирон приподнялся над краем бездны, и тьма проглотила его.

***

Когда великий герой Эллады и беспомощный плакса обернулся, позади никого уже не было, кроме медленно истаивающего в воздухе чёрного коридора в царство мертвых, в котором Геракл успел побывать трижды. Это не избавило его от страха смерти, но перестало пугать неизвестностью. Сейчас в непроглядном мраке Аида он заметил что-то новое. В глубине жерла воронки сияли звёзды. Яркие.

«Это не может быть небо, – подумал Геракл, возвращая на плечо палицу и незаметно вытирая нос уголком выношенной львиной шкуры. – Откуда там звёзды?»

Чёрное облако растаяло, на дороге остался каменный болванчик с бородкой и прилепленным членом. Геракл двинулся в Иолк. Там порт, корабли, которые поплывут на восток. Весна же – бури утихают. Его ждет Кавказ – и Прометей, который знает про звёзды всё.

Примечания

Хирон – мудрый и добросердечный кентавр, учитель многих героев и богов, в том числе Ясона, бога врачевания Асклепия, Диоскуров, Ахилла. Друг Геракла и Прометея. Жил на горе Пелион в Фессалии. Раненный стрелой Геракла, страдал и добровольно спустился в Аид, передав свое бессмертие Прометею. Посмертно был превращён в созвездие, содержащее в своем составе самую близкую к нам звезду – Проксиму Центавра. Созвездие лучше всего видно в марте и апреле.