В Стране Дремучих Трав

«Чуда без чудес! Искусственным путем, в лаборатории, я вызываю «метаморфоз и заставляю аксолотля обязательно превратиться в амблистому. Этот метаморфоз — превращение личинки во взрослое состояние — я произвожу и наблюдаю».

«Но как же вы здесь, в лаборатории, вмешиваетесь в дела природы?»

«Очень просто. Я подкармливаю своих аксолотлей щитовидной железой или тироидином, который эта железа вырабатывает, и этим заставляю водную форму амфибии превратиться в совершенно не похожую на нее земную. Я физиолог и обязан уметь это делать! Я создаю необходимые условия для превращения одного существа в другое».

В тот жаркий летний день, у окна музея, выходящего на тихую улицу, я подумал: «Разве нельзя представить себе изобретение какого-то состава, которое влияет на человека так же, как тироидин влияет на живое существо, именуемое аксолотлем?»

Но эти мои рассуждения исходили не от науки, в которой я тогда еще не был искушен, и не от фактов жизни. Так и мы с вами сейчас, Григорий Александрович. Довольно!

Вы человек театра, и ваша фантазия уносит вас с земли в межпланетное пространство и увлекает меня вместе с вами.

Но я не унимался.

— Межпланетное пространство? — повторил я с живостью. — Готов допустить, что доктор Думчев улетел на Луну. Есть же в его лаборатории материалы об опытах Кибальчича и Циолковского! Оба они — творцы ракетного двигателя. А страсть Думчева — полеты!

— Нет уж, увольте! Пойдемте лучше ко мне пить чай. Я живу совсем рядом, на этой же улице, всего через три дома от института.

Глава 19 ЗА ЧАЙНЫМ СТОЛОМ

Вот какая история случилась!..

Теперь только видели, что в ней есть много неправдоподобного…

Н. Г о г о л ь

За круглым столом в столовой профессора Тарасевича, где его жена спокойно, не торопясь, разливала чай, разговор принял сначала несколько юмористический оттенок.

— А что, если, — сказал профессор Тарасевич, помешивая ложечкой в стакане, — наш-то Думчев попросту сбежал, как гоголевский Подколесин, от своей невесты? Прыгнул из окошка, а ребята на улице и не заметили. Или в прятки сыграл.

Профессор шутил, смеялся. Он, видно, желал меня отвлечь от беспокойного, тяжелого моего состояния. Сколько времени у меня ушло — и все зря! Да отыщу ли я когда-либо Думчева?

И это чувство какой-то придавленности передалось профессору. Он замолчал. Сделался серьезным.

Некоторое время длилось молчание. Затем профессор сказал:

— …Порошки и пилюли из лаборатории Думчева… Почему бы не сделать химический анализ порошка и пилюль, чтобы узнать составные части, формулы?.. Химический анализ приблизит нас к истине. Может быть, он подскажет какие-то открытия, сделанные безвестным Думчевым.

— Да, от этого анализа зависит вся разгадка, — согласился я.

— Что же, у нас есть здесь почтенный химик-аналитик. И летом и зимой он живет в поселке научных работников имени Ломоносова. Человек он с большим опытом, находчивый и очень изобретательный. Слово его — слово подлинной передовой науки. Это Ободов Герасим Андреевич.

— Степан Егорович! Я передам ему на анализ пилюли и порошки Думчева.

Профессор Тарасевич пояснил:

— Анализ может продлиться несколько дней. Сегодня же я отправлю химику Ободову письмо и вместе с ним одну из трех пилюль и немного порошка. Через два-три дня результат будет известен. Жаль, вас здесь не будет! Куда вам написать? — прибавил он.

Но, увлеченный всей этой загадочной историей, уже видя близко, совсем близко неожиданную развязку, я тут же заявил:

— Я не уеду! Я сам пойду в поселок научных работников к химику Ободову за результатами анализа.

Глава 20 АНАЛИЗ ХИМИЧЕСКИЙ И ЛИТЕРАТУРНЫЙ

Горацио. То дикие, бессвязные слова.

Гамлет. Сердечно жаль, что вам они обидны.

Шекспир

Точно слоем пыли покрылись мои яркие чувства и переживания, совсем так, как эти серые листочки тополей у дороги, листочки когда-то свежие, клейкие, ярко-зеленые.

Я возвращаюсь от химика Ободова в город. Все ясно. Вся тайна кончилась смешно и глупо!

Да и тайны, загадки никакой не оказалось. Самый обыкновенный лаборант Петя Капин в полчаса развеял всю тайну.

Химик Ободов был очень занят — под его председательством проходило научное совещание. Ему передали мою записку. И он очень любезно предложил мне либо дождаться конца совещания — он сам тогда проведет анализ, либо сдать порошок в лабораторию.

Я торопился.

Анализ при мне сделал лаборант Капин.

Он определил, что этот порошок есть простое соединение свинца с органической кислотой.

Передав мне результаты анализа, Капин убрал со стола химическую посуду, поклонился мне и вышел.

С недоумением я держал в руке листок бумаги, на котором были написаны формулы.

В эту минуту дверь отворилась, и Ободов появился в лаборатории.

— Не может быть! Не может быть! — проговорил я и спросил Ободова, возможно ли, чтобы химический анализ недооткрыл какой-либо элемент.