В стране говорящих растений

Через минуту в пещеру втащили бедную Гру, бывшую в полуобморочном состоянии, и ее брата, который несвязно бормотал:

— Отпустите… Гру меня подвела… Я погиб… Не имеете права… Я не виноват…

У Мишки при взгляде на Гру навернулись слезы. Неужели из-за них пострадает несчастное животное! Даже Ванька пожалел бедную крысу. Гру посмотрела на Мишку и его друзей, ее забила нервная дрожь.

— Ну что ж, — начал главный гном, — Общий Совет хотел бы знать, что привело вас в наши владения. Нам интересно знать, какая причина заставила вас пойти в наши горы.

Эдлер подтолкнул Мишку вперед:

— Давай, малыш, расскажи им нашу историю. И помни, что от тебя и твоего рассказа зависит сейчас наша судьба.

И Мишка, подбадриваемый взглядами своих друзей, поведал гномам обо всех приключениях, которые выпали на их долю. Он рассказал о зеркале, фиалке, заколдованном лесе. Он описал им Брахуса, о котором растения из заколдованного леса не могли сказать ничего лестного. И, наконец, когда его рассказа дошел до подземелья, он постарался как можно больше сказать в защиту маленького серенького комочка, горько всхлипывающего на каменном полу. Заканчивая свой рассказ, Мишка обратился ко всем гномам:

— Вероятно, все жители королевства вас уважают и считают справедливыми. Но, наказав Гру и ее брата, вы лишитесь их уважения. Ведь поступок Гру достоин подражания. Посмотрите, какими завидными качествами обладает этот маленький серенький зверек: доброта, хитрый ум, смекалка. Ответьте, много ли среди членов Общего Совета найдется гномов, обладающих этими качествами?

— Что он городит? — прошипел сзади Ванька. — Он же всех нас погубит этими разговорами о крысе. Какое ему дело до этой Гру? А о нас-то кто позаботится?

— А в свою защиту, — добавил мальчик, — я хотел бы сказать вот что: да, вы можете нас убить, но подумайте о том, какую пользу принесет это вам. Подумайте о моем бедном друге Панданусе, который так и не спасет свою любимую фиалку. Подумайте о том, что нас ждут дома мама с папой… — тут голос Мишки дрогнул, и он замолчал.

Эдлер одобряюще лизнул Мишке руку:

— Молодец, малыш! Ты все хорошо сказал!

— И, кажется, сильно их растрогал, — прошептал Панданус.

С минуту в зале стояла гробовая тишина. Первым нарушил молчание главный гном:

— Это весьма дерзкая речь для такого маленького мальчика, но мне нравится, что при своем незавидном положении ты думаешь о других. Ну а ты, — и он повернулся к крысе, которая уже не плакала. Она стояла на задних лапках и стеклянными глазами смотрела прямо перед собой. — Что ты можешь сказать в свое оправдание?

Но Гру остолбенела, язык не повиновался ей. Она продолжала молча смотреть перед собой.

Тут прорвало всех гномов сразу: одни кричали, чтобы духу ее здесь больше не было, другие настаивали на прощении, а кое-кто высказывался даже за смертную казнь.

— Да, — пролепетал чуть слышно Ванька, — уж если этой Гру они готовят такую участь, что же тогда ждет нас?

В таком шуме невозможно было понять ни одного слова, поэтому главный гном опять постучал своим молоточком и восстановил должный порядок. Он решил спросить каждого в отдельности, что гномы думают по этим вопросам.

— Попрошу выйти сюда, — и он обвел зал своими колючими глазами, — вот тебя, Бормотун. Но только без своей демагогии — коротко и ясно.

Вскоре друзья увидели, как к арене, где они стояли, пробирается гномик с козлиной бородкой. У него были печальные голубые глаза и шапочка, очень похожая на детскую панамку. Прошла целая вечность, пока он, наступая всем на ноги и всякий раз бормоча извинения, предстал перед главным гномом.

— С одной стороны, они, конечно, виноваты. Но, с другой стороны, не виноваты, — пролепетал он. — Крыса, конечно, предательница, но она же ведь добрая.

— Короче, — зло прикрикнул на него главный гном, теряя терпение.

— Да-да-да, — пробормотал Бормотун, вот я и говорю: виновата ли крыса, которая из сострадания…

— Еще короче! — рявкнул главный гном, перебивая Бормотуна.

— Понял, — проговорил тихо тот. — Я прошу для них пощады.

— Для кого — для них? — окончательно разозлившись на этого никчемного оратора, переспросил главный гном.

— Для всех, — вымолвил Бормотун и засеменил на свое место.

— Так, значит, Грамотей, — главный гном кивнул писарю, который приготовился вести протокол собрания. — Записывай мнение Бормотуна: помиловать всех.

— Ну что ж, следующим у нас будешь ты, Крикун, — сказал далее он, но увидев, что тот начинает также пробираться через ряды, добавил: — Говори с места. Это касается и всех остальных.

— Я считаю, — начал громко Крикун, — крысе не место в нашем горном доме. Эта предательница заслуживает десять, нет, двадцать ударов розгами, а потом ее вместе с братцем надо выгнать отсюда.

Сидевшие по соседству с ним гномы, вероятно, ничего не слышали, потому что заткнули уши: Крикун так оглушительно орал, что находиться рядом с ним почти невозможно.

— А что касается вот этих существ, — также громко прокричал он, — то их тоже надо отсюда выкинуть.