В стране кенгуру и эму

Едем на ферму мистера Джонсона. Проезжаем мимо посевов риса, люцерны, овса, ячменя, пшеницы. Останавливаемся возле одного поля пшеницы, которую осматривает хозяин. Стеной стоит она, колос длинный, зерно хорошо налилось. Пшеница почти созрела, и через несколько дней ее можно будет убирать. Фермер рассказывает, что он затратил около пяти тысяч кубометров воды на каждый гектар, 150 килограммов двойного фосфора и столько же селитры. И теперь надеется собрать не менее сорока центнеров зерна с гектара.

Вот и ферма мистера Джонсона. На пороге одноэтажного, но просторного дома нас встретил хозяин — седой, высокий, плотный мужчина. Он приветливо здоровается со мной, как со старым знакомым. Оказывается, он был на собрании «Ротари-клуба» и уже считает меня своим приятелем.

Так как время обеденное, он приглашает зайти в дом. Стол уже накрыт. В доме, кроме супругов и молодой девушки-прислуги, никого нет. Я уже успел убедиться, что на фермах живут обычно только старики, а их дети предпочитают уезжать в город.

Супруги Джонсоны оказались веселыми и разговорчивыми. Они много расспрашивали о России, шутили. Обед прошел очень оживленно. Здесь же, за столом, мистер Джонсон дал мне, что называется, полный экономический обзор по своей ферме.

Он засевает 35 гектаров рисом и получает 80 центнеров с гектара; держит на искусственных пастбищах 3600 мясо-шерстных овец и 250 голов мясного скота — герефордов и абердино-энгусов. После риса на поля обычно высевается овес с подсевом люцерны или средиземноморского клевера. Бычков-кастратов держат до пятнадцати-восемнадцатимесячного возраста и сдают живым весом в 400–450 килограммов. Все работы на ферме выполняются двумя батраками.

На полях рис только что поднялся из воды, а овес и пшеница уже созревают. Трудно сориентироваться в сезонах года и сельскохозяйственных периодах в этой стране. Ведь зимы не бывает — сеять и убирать можно почти в любое время.

Мистер Джонсон слышал мои замечания на собрании клуба, что при производстве кукурузы на поливных землях можно получить в несколько раз больше кормовых единиц с гектара. Он с этим согласен, но не представляет себе, как можно механизировать обработку кукурузы, а нанимать еще батраков вряд ли выгодно.

Незаметно пробежало время. Стало темнеть. Пора ехать в Лютон. Там сегодня тоже собрание «Ротари-клуба», и опять я гость-докладчик. На этот раз с просьбой выступить ко мне обратилась делегация клуба во главе с редактором местной газеты. Они сказали, что раз я выступал в клубе Гриффита, то должен выступить и у них. Понял, что между этими клубами своего рода соперничество, и если я откажусь выступить в Лютоне, — значит, отдал предпочтение клубу Г риффита.

В своем сообщении я охарактеризовал научный и технический прогресс в нашей стране, лестно отозвался о фермах мистеров Джонсона, Рона, консервном заводе и об орошаемом районе в целом. Но высказал и некоторые критические замечания по ведению сельского хозяйства. Они очень заинтересовали присутствующих. Посыпалось множество вопросов.

Утром мне, по программе, предстояло ознакомиться с работой винодельческого завода, расположенного в десяти километрах от Гриффита.

Это небольшой, но хорошо оборудованный завод. В год на нем перерабатывается семь тысяч тонн винограда. Владелец его мистер Ганвуд рассказал нам, что вначале он перерабатывал виноград только своих плантаций, а так как на вине он получал до 15 % чистого дохода, то в дальнейшем расширил производство. Хозяин показывает нам завод и рассказывает о технике изготовления вина, его хранении.

На заводе работает около двадцати рабочих. После осмотра мистер Ганвуд ведет нас в небольшой, но хорошо оборудованный, расписанный в аллегорическом стиле погребок отведать вин. Признаться, я не очень хороший ценитель вин, но, казалось, что те сорта, которыми он нас угощал, были действительно отличными.

Сегодня последний день моего пребывания в Гриффите. Завтра улетаю в Мельбурн, а мистер Гогин возвращается в Канберру.

Вечером пошел пройтись по городу. На улицах пусто. Лишь в одном из тихих переулков группа подростков-аборигенов играла в какие-то только им известные игры.

Побродив около двух часов, возвращаюсь в гостиницу. Предстоит еще повоевать с комарами. Для этой цели в каждом номере имеется маленькая спринцовка-пушка, к которой прикреплен бочонок с приятно пахнущей жидкостью. Действует это приспособление хорошо: комары или подыхают, или прячутся.

На следующий день, около 12 часов, мы приехали на небольшой аэродром, спустя некоторое время приземлился самолет частной компании «Ансет-Анна». Эта авиалиния второстепенная, и на ней летают старые винтовые самолеты типа ЛИ-2.

В самолете много свободных мест. В Гриффите, кроме меня, сел еще один пассажир.

Погода хорошая, но очень жарко. Соседи поглядывают на часы, начинают прикреплять к своим стульям столики. Время близится к часу дня. Вскоре стюардессы стали расставлять подносы с едой на специальную тележку.