В стране литературных героев

Швейк (он говорит сейчас не своим обычным шутовским, а неожиданно серьезным, усталым, даже грустным голосом): Осмелюсь доложить, никакой я не идиот. Я только прикидываюсь идиотом. С ними иначе нельзя. Это я говорю про подпоручика Дуба, капитана Сагнера, полковника Шредера. По их мнению, говорить все, что думаешь, может только идиот. Вот я и решил притвориться. Кажется, это выходит у меня неплохо. Только вот устаешь иногда…

Уотсон: Стоп! (Выключает аппарат.) Спасибо, Швейк, вы свободны!

Гена: Здорово! Вот так аппарат!

Швейк (обычным своим голосом, как ни в чем не бывало): Осмелюсь доложить, я ведь предупреждал, что у вас со мной ничего не выйдет…

Уотсон: Господин Тартарен! Теперь вы! Прошу вас…

Тартарен: Уверяю вас, я совершенно здоров. Совсем недавно меня просвечивали такой же штукой и нашли всего-навсего небольшое ожирение сердца.

Уотсон: Это была совсем другая штука… Станьте сюда. Ближе… Так. Внимание, господа, слушайте внутренний голос Тартарена! (Включает аппарат.)

Снова тихое гудение, и на этом звуковом фоне мы слышим два голоса. Оба они не принадлежат Тартарену. Это голоса Дон Кихота и Санчо Пансы.

Голос Дон Кихота (пылко): Я уезжаю! Я не могу больше прозябать в этом презренном Тарасконе!

Голос Санчо (лениво): А я так остаюсь. За каким это дьяволом я покину мой милый Тараскончик?

Голос Дон Кихота: Не слушай этого глупого Санчо, Тартарен! Покрой себя славой!

Голос Санчо: Лучше покрой себя теплой фланелью, Тартарен! Уж поверь мне, ежели послушаешься моего сеньора Дон Кихота, не избежать тебе неприятностей…

Гена: Архип Архипыч! Да тут целых два внутренних голоса!

А.А.: Конечно, Геночка! И ты их, вероятно, узнал?

Гена: Еще бы не узнать! Это же Дон Кихот и Санчо Панса! А при чем тут Тартарен?

А.А.: Да при том, что в душе Тартарена живут два человека – Дон Кихот и Санчо Панса. Альфонс Доде так и говорил о своем герое: рыцарские порывы, идеал героизма, любовь к необычайному и великому – это все в Тартарене от Дон Кихота. И все это – в пузатом и ленивом теле Санчо Пансы…

Уотсон (строго): Господа, прошу вас говорить потише!

А.А.: Ах, извините, мистер Уотсон. Мы молчим!

Голос Дон Кихота (в экстазе): О славные двустволки! О кинжалы! О лассо! О мокасины!

Голос Санчо (умиленно): О милые вязаные жилеты! О теплые – претеплые наколенники! О славные фуражки с наушниками!

Голос Дон Кихота: Топор! Дайте мне топор!

Голос Санчо: Жаннета! Принеси шоколаду! С пеночкой! Да не забудь анисовые сухарики!

Уотсон: Стоп! (Щелканье.) Благодарю вас, господин Тартарен!.. Теперь попрошу вас, господин Манилов!

Манилов: О, с величайшим наслаждением!

Уотсон: Включаю!.. (Щелкает, после чего наступает пауза. Слышно только гудение аппарата.)

Холмс (насмешливо): Что такое? Почему молчит его внутренний голос?

Уотсон (озадаченно): Понятия не имею, что стряслось… Господин Ноздрев, прошу вас занять место Манилова.

Ноздрев повинуется. Снова гудит аппарат. И снова пауза.

Холмс: Опять молчание, Уотсон! Боюсь, что ваш аппарат слишком хрупок!

Собакевич: Мошенники! Знаем мы эти немецкие да французские выдумки! Что у них французская жидкостная натура, так они и воображают, что с нашим братом сладят! Нет! Шалишь!

Уотсон: Господин Собакевич, прошу теперь вас…

Собакевич нехотя занимает место Ноздрева, но и на этот раз ничего не выходит. Уотсон растерян.

Уотсон: Странно… Теперь вы, господин Пришибеев!

Пришибеев: Слушаюсь, вашескородие!

Гудит аппарат.

Уотсон (смущенно): Решительно ничего не понимаю…

А.А.: Зато, кажется, я начинаю понимать.

Гена: Что, аппарат сломался? Да, Архип Архипыч?

А.А.: Нет, Геночка, аппарат исправен. Души всех этих героев просто не могут подать голоса.

Гена: Почему?

А.А.: Потому что они мертвые… Вспомни, как Гоголь назвал свою книгу про Собакевича, Манилова, Ноздрева…

Гена: "Мертвые души". (Догадавшись.) А! Так вот, значит, что он имел в виду! А я-то думал…

А.А.: Понимаю. Ты думал, что поэма Гоголя называется так всего-навсего потому, что Чичиков скупает мертвые души. Нет! "Мертвые души" – это ведь сказано и про них: про Ноздрева, Собакевича, Манилова, Плюшкина… А Тартюф? А унтер Пришибеев? Разве их души не мертвы так же, как души гоголевских героев?