В стране Львиных гор

Хассан объяснил мне, что человек этот — кру, что люди этого племени — бывалые мореходы и именно из их числа Давид Ливингстон нанял в 1858 году двенадцать человек для участия в путешествии по Восточной Африке с целью проследить течение Замбези. Одинокий резчик погружен в райский покой, вокруг него ни души. Только несколько белобрюхих воронов дерутся на берегу из-за дохлой рыбы, выброшенной прибоем на пляж.

Помимо моей воли у меня в памяти всплыло название книги Бенбери, изданной в Лондоне в 1888 году: «Сьерра-Леоне, или Могила белого человека». Она читается как детектив, хотя на самом деле в ней правдиво изложены факты. Когда-то этот прекрасный берег пользовался дурной славой: он считался самым гнилым уголком Западной Африки, где свирепствовала желтая лихорадка. Кроме того, малярия, фрамбезия, проказа, сонная — болезнь буквально косили местное население. В 1892 году во Фритауне родилось 1210 человек, а умерло — 1413. Желтая лихорадка унесла почти половину живших здесь европейцев и многих африканцев — сколько именно, неизвестно.

Сейчас это ушло в прошлое. Благодаря улучшившемуся питанию, комплексу медицинских и гигиенических мер устранены многие опасности, угрожавшие прежде жизни людей. По сравнению с 1880 годом численность населения увеличилась в два раза. Правительство надеется, что к 1980 году в Сьерра-Леоне будет около трех миллионов жителей[6].

Хассан выискал пятачок тени под веерообразными листьями пальм, и мы кинулись в теплую соленую воду. Она не освежала, но, когда солнце в мгновение ока испаряло влагу с мокрого после купания тела, на коже оставались крошечные кристаллики соли и ощущалось приятное пощипывание.

Далеко мы не решались заплывать: вдруг здесь водятся акулы. Берег защищен коралловыми банками, но надежная ли это защита от опасных хищников? Ни один из нас не рвался проверить это на своем личном опыте.

Появилось несколько рыбаков. Они пришли босиком из Ламли и притащили огромные плоские корзины со свежей рыбой. Ни слова не говоря, они разложили свой улов перед нами. Эти люди — фанти из Ганы, с 1957 года живущие в Ламли. Кроме того, фанти прочно обосновались в деревеньке Конакри, на берегу Буллом, и в Шенге, у бухты Иори.

Прибрежные воды Сьерра-Леоне, да и всей Западной — Африки, славятся своими рыбными богатствами. Здесь материковый шельф выступает далеко в Атлантический океан, и среди водорослей в хорошо прогреваемых верхних слоях воды обитает множество видов морских рыб. Особенно хорошие результаты дает лов сетями вблизи берегов. Лучше всего ловится излюбленная африканцами сельдь — бонга.

Примечательно, что львиную долю улова — в среднем он составляет около двадцати пяти тысяч тонн в год — до сих пор добывают рыбаки в примитивных пирогах и других маленьких лодках, тогда как свыше двадцати современных рыболовных катеров во Фритауне, в основном принадлежащие итальянцам, дают только третью часть всей вылавливаемой рыбы. Местные рыбаки обычно сдают свой улов рыночным торговкам, а те уже перепродают ее во Фритаун или переправляют на грузовиках дальше, в глубь страны. В таких случаях перед отправкой рыбу коптят.

Большинство рыбацких деревень расположено вдоль побережья Западной области, на острове Шербро и вокруг Шенге. Южнее сильный прибой мешает выходить в море и сообщение с рынками плохое.

Хассан хотел купить несколько отборных селедок бонга и вечером их зажарить, но Аки, косо взглянув на рыбу, сухо заметил, что он, пожалуй, поужинает в «Кейп-Клаб». Аки, очевидно, не принадлежал к поклонникам рыбных блюд, лассан сделал рукой жест — пропащий, мол, человек — и обратился ко мне: «Но ты-то, Харальд, любишь рыбу?» Это мое слабое место, рыбу я терпеть не могу, и чуть слышно я пролепетал: «Да, но и «Кейп-Клаб» мне тоже интересно посмотреть». Корделия разразилась громким смехом, Хассан недоуменно — пожал плечами, и ужин с дарами моря был отменен.

Перед водохранилищем Гума нам преградил дорогу сторож: он не может нас пропустить, так как мы не запаслись разрешением на въезд от «Гума Вэлли Устер Компани» во Фритауне. Хассан попытался угостить его сигаретами, но сторож упорно стоял на своем. Тогда я предъявил мою аккредитационную карточку с великолепным штемпелем: «Министерство информации и радиовещания». Подобные официальные атрибуты всемогущей власти чаще всего и в Африке оказывают свое магическое действие.

— Пожалуйста, господа, — тут же склонился сторож в вежливом поклоне и открыл железные ворота. Описав маршрут, которым мы должны следовать, он заключил:

— И, пожалуйста, не съезжайте с указанных дорог.