В стране Львиных гор

Перед маленькой деревушкой Т. К. Джон попросил меня остановить машину. Мы тщательно спрятали «Баркас» в густом кустарнике и по едва различимым тропинкам пошли за Френсисом Конте через буш. После часа ходьбы я совершенно потерял ориентацию, но наш проводник, уже не знаю каким образом, все время знал, куда идти. Мы неоднократно натыкались на свежие пни, и оба лесника всякий раз обменивались многозначительными взглядами. Вдруг Конте остановился и молча показал вперед: там сидел человек и не спеша обрубал ветки с длинной лесины, которую он явно только что повалил. Это был локо из ближайшей деревни. Т. К. Джон потребовал у него разрешения на вырубку леса, но у локо, конечно, его не было. Тогда лесник конфисковал обе его панги и пригрозил штрафом. Локо яростно возражал, размахивая руками, но я ничего не понял, так как браконьер, естественно, говорил на своем родном языке. Лесники не обратили на его речи ни малейшего внимания и по кратчайшей дороге повели правонарушителя в деревню. В мгновение ока происшествие стало известно всем ее жителям. Вокруг собралось все мужское население, и вскоре разгорелся оживленный спор, имеет ли Т. К. Джон право поступать так. Женщины держались в стороне и вроде бы занимались своими делами, дети же с нескрываемым любопытством прислушивались ко всему происходящему.

Пойманный на месте преступления локо теперь утверждал, что какой-то государственный чиновник якобы дал ему устное разрешение на порубку, но Т. К. Джон, разгадавший этот тактический маневр, неизменно возражал:

— Правительство не говорит: можешь рубить лес… Правительство дает бумагу. Где она?

Локо повторял свои объяснения. Т. К. Джон слушал молча, вокруг него враждебность росла, но его хладнокровие и спокойствие не допускали необдуманных выпадов. Жители деревни и на меня поглядывали косо. Правда, я тут был ни при чем, но приехал-то я с лесничими. Поэтому я счел за благо воздержаться от съемок.

Наконец был созван совет деревни. Его члены, все старики, медленно сходились к дому деревенского старейшины и рассаживались полукругом. Деревушка, казалось, изнемогала от полуденного зноя. Удрученным было и настроение ее жителей. Они молча предложили нам холодной воды, но кувшин был грязный. Т. К. Джон и я поблагодарили и отказались. Это — грубое нарушение законов гостеприимства, но старейшина и бровью не повел: ведь член его общины, за которую он несет ответ, нарушил закон. Вся деревня, конечно, встала на сторону браконьера и пыталась его оправдать. Но в ответ на их доводы Т. К. Джон твердил одно: где бумага о разрешении на рубку? Люди смущенно замолкали: бумаги, конечно, не было. Лесник это прекрасно знал, но на самом деле штрафовать правонарушителя он не хотел; его долгом было внушить этим людям уважение к государственным законам. Теперь жители деревни не могут, как раньше, просто пойти в буш и срубить любое приглянувшееся дерево, объяснял он. Для этого надо получить бумагу, где будет сказано, где и сколько деревьев можно вырубить, иначе что останется от леса? Лес, конечно, принадлежит всему народу Сьерра-Леоне, но это вовсе не означает, что каждый может делать, что ему захочется.

Т. К. Джон старался в доходчивых выражениях разъяснить программу правительства. Под конец он спросил, все ли понятно. Его слушатели дружно ответили: «Да, сэр», но по их сумрачным лицам я видел, что им трудно принять новые условия жизни. Да иначе и быть не могло. Крестьяне по старинке ведут натуральное хозяйство, с трудом удовлетворяя свои потребности и не имея стимулов для производства, избытков. Как же им вдруг понять сложный механизм современного товарного хозяйства и смысл законов, на первый взгляд вредных для них. А когда в заключение лесник заговорил о ценах и валютных поступлениях, которые помогут молодому государству создать устойчивую экономику, крестьяне и вовсе перестали что-либо понимать. И что впредь им придется платить за свою общинную собственность. Совершенно непостижимо! Конечно, они срубят еще не одно дерево и порядком пожгут леса, прежде чем терпеливая пропаганда планового хозяйства принесет свои плоды.

В знак снисхождения Т. К. Джон возвратил локо обе конфискованные панги. Люди одобрительным шепотом встретили этот жест примирения. Государственные чиновники не должны проявлять излишней суровости, чтобы драконовыми мерами не озлоблять население против правительства. Перед уходом Т. К. Джон еще раз призвал жителей соблюдать законы, они обещали.

Немного позднее точно такой же спектакль в точно такой же последовательности был разыгран в другой деревне.