В стране Львиных гор

Сфотографировав слонов со всех сторон, я пошел дальше осматривать город. Некоторые встречные дружелюбно приветствовали меня словами на языке темне: «Секе, секе!» Радостно удивленный, я отвечал тем же: «Секе, секе!». Жест вежливости, но он заставил меня забыть, что я здесь чужой.

Несколько матерей, обнаженные до пояса, сидят на ступеньках домов и спокойно кормят грудью своих младенцев. Они полны естественного достоинства и почти не обращают внимания на мои усиленные попытки их сфотографировать. Молодые девушки также не пытаются ускользнуть от поблескивающего глаза камеры, когда я навожу его с помощью фотоискателя. Большинство из них одеты в длинные африканские одеяния из очень красивых тканей с ярким рисунком. Вопреки моде, уже получившей признание во Фритауне, короткие юбки встречаются редко. Некоторые женщины по арабскому обычаю носят светлые, почти белые платья. По-видимому, здешние франтихи питают пристрастие к большим серьгам в виде пестрых шариков или серебряных подвесок: уличные торговки предлагают большой-выбор этих предметов. Последний крик местной дамской моды, очевидно, соломенные шляпы мягких тонов с широкими полями, отделанные изящной вуалью, которые никак не соответствуют традиционному обычаю носить тяжести на голове. Обладательницы таких шляп идут за покупками с плетеной сумкой из желтой соломы через плечо. Несколько женщин ищут защиты от жгучих лучей солнца под зонтиками веселых расцветок. Две матери с младенцами за спиной несут водруженные на голову тяжелые, в восемь слоев, кипы тканей. Дети тоже пытаются носить на головах миски с плодами манго или лепешками из маниока, но, еще не умея как следует соблюдать равновесие, старательно придерживают их руками.

Это яркое многообразное зрелище очень интересно наблюдать, а еще интереснее фотографировать. Как и я, вся толпа стремится к рынку. В Макени шестьдесят три африканских и двадцать пять ливанских магазинов с очень большим выбором товаров, но они никоим образом не заменяют рынок с его толчеей.

За первыми рыночными прилавками стоит один-единственный старый кедр, на котором приютилась большая колония красноголовых ткачиков. С верхних веток дерева свисает не меньше сорока их гнезд типичной шарообразной формы. Своим названием эти птицы обязаны ярко-красной голове, которой обладают только самцы. В колонии почти не заметно движения, редко-редко к ней подлетают отдельные птицы: время гнездования и высиживания птенцов наступит только через несколько недель, в период дождей, когда больше всего корма.

До меня донесся резкий запах рыбы. На столе, покрытом мешковиной, стоят корзины с кучками копченой морской рыбы. Ассортимент товаров на рынке Макени отвечает практическим потребностям жителей африканской деревни. Кроме продуктов питания, овощей и фруктов здесь много мисок, тарелок, чашек, горшков… На каждом шагу предлагают платки и ткани. Но нигде не видно изделий африканских ремесел, до которых так охочи туристы.

За мной увязался странно одетый человечек. Его платье до пят и белая феска придавали ему некоторое сходство с арабскими купцами. Никаких товаров при нем не было, но тем не менее по его красноречивым жестам я понял, что он хочет что-то мне продать. Всячески в самой вежливой форме я старался дать ему понять, что я для него не клиент, так как остановился ненадолго в Теко и обеспечен всем необходимым. Из моей речи он уловил только два слова — «клиент» и «Теко» — и тотчас предложил нанести мне туда визит. Я пожал плечами и отошел, показывая, что разговор закончен.

К моему великому удивлению, в тот же день, около шести часов вечера, настойчивый торговец и в самом деле явился в Теко с огромной сумкой, набитой черными резными масками из кедрового дерева. Положение мое было безвыходным! Храбрый малый не побоялся пройти в тропическую жару около двадцати километров, и притом с таким грузом дерева. Я чувствовал себя морально обязанным сделать «покупку долга», но никак не мог решить, на чем мне остановить свой выбор. Наконец я выбрал черную танцевальную маску. Торговец просиял и порекомендовал мне еще меч. «Из Нигерии», — сказал он с особым ударением. Невольно я улыбнулся. Почему опять из Нигерии? Меч из Сьерра-Леоне — это, конечно, ерунда, а вот из Нигерии… Всюду одно и то же — нет пророка в своем отечестве. Меня забавляло, с какой легкостью Лгут все эти торговцы.

Этот самый меч, рубящее оружие длиной в полметра, с рукояткой в кожаной обтяжке, по сути дела, был несколько «облагороженной» пангой. Клинок, вложенный в ножны из козлиной кожи, уже изрядно притупился и заржавел, но какое это имело значение?

Сделка была заключена только после обычных препирательств относительно платы, которую я по доброй воле дополнил парой мелочей из моего запаса подарков. Торговец, судя по выражению его лица, остался доволен. В довершение визита его угостили холодным напитком, после чего он отправился в долгий путь домой, в Макени.