В стране у Карибского моря

Ауас служил исходным пунктом для большей части моих поездок по восточной части Москитии. Всякий раз, когда я заканчивал очередной поход и возвращался сюда на медицинский пункт, созданный врачом из миссионеров, я находил здесь желанный отдых. Дело было не только в богатой, разнообразной пище и настоящей постели, — я находил душевное отдохновение в беседах с чуткими высокоинтеллигентными людьми и в веселой дружеской атмосфере, которая царила в их многочисленной семье. Один раз мне пришлось пробыть в пути двадцать три дня, другой раз — одиннадцать. Можете себе представить, насколько желанно после таких отлучек возвращение к цивилизованному домашнему очагу.

Теперь я опять прибыл к брату врача в Брус. Спустившись по Рио-Варунта, я проплыл через лагуны комплекса Каратаска к западной оконечности большой косы. По ней я за три дня дошел до главного устья Рио-Патука — это округленно девяносто километров. Местность по низовьям этой могучей реки — в самом устье она определенно не ужо, чем Эльба у Бланкенезе, то есть шириной около трех километров, — представляет собой девственный ландшафт морских наносов, лагун, водотоков, болотных лесов, нагромождений приплывшей по реке древесины и огромных вынесенных рекой скоплений водяных гиацинтов. Еще один долгий дневной переход привел меня в бесконечные кокали фактории Туси на косе Бруэра. Я уже был тут несколько месяцев назад, когда шел с запада. И в заключение я переплыл лагуну Бруса и явился сюда. Братья совершенно непохожи друг на друга. Тот, что живет здесь, несколько неуклюжий, костистый великан, он напоминает мне типы рыбаков v нас на Нижней Эльбе. Почти каждым ремеслом он владеет так же хорошо, как своей профессией.

Завтра я покину восточную Москитию, край болотистых саванн, и двинусь на запад. По сути дела это уже начало обратного пути, и если бы я был на море, то соответственно сменилась бы вахта, как это принято на судах дальнего плавания. Ну, а здесь мне приходится одному стоять все три вахты, смены нет, и некому меня заменить. То, что мне теперь предстоит, я охотно уступил бы другой вахте. Я замыслил, по сонету одного из учителей, с которым случайно познакомился по пути сюда, подняться по Рио-Платано до больших порогов в его верхнем течении. Это будет нелегкое путешествие, ибо пока доберешься до них, надо миновать еще несколько других раудалес (пороги, стремнины), которые, как говорят, тоже не легко преодолеть. Кроме того, в тех местах целыми днями, а может быть, и неделями, не придется встретить ни одной живой души. Таким образом, к концу своего путешествия по Москитии я приберег еще одно довольно изнурительное предприятие, и, только завершив его, я подамся в обратный путь к нагорью, который тоже не будет увеселительной прогулкой.

Но не беспокойтесь за меня: когда Вы будете читать эти строки, Рио-Платано так или иначе останется у меня позади, ибо пройдет не одна неделя, прежде чем мое письмо попадет к Вам в руки. Обещаю послать Вам хотя бы краткую весточку о благополучном завершении плавания к порогам, как только вернусь из него. А пока примите сердечный привет от постоянно вспоминающего Вас

Вашего далекого друга…»

ЧЕРЕЗ ПОРОГИ ОХОТА НА ЯЩЕРИЦ

Дон Камильо, толстый, медлительный «професор», сельский учитель в Плантинге, уже знакомой мне деревни у устья Плэнтин-ривер, или Рио-Платано, не скрывал своего недовольства тем, что был нарушен его послеобеденный отдых. Мысль о том, чтобы под-пяться о постели при входе посетителя в его дощатый домик, была ему чужда. Лениво покачиваясь, он продолжал лежать, растянувшись в своем гамаке, сплетенном из прочной древесной коры. Лишь слегка приподняв голову, он ответил с мученической миной на мое приветствие. Отличаясь массивным телосложением и деспотическим характером, сегодня он тем не менее имел жалкий вид. Голова у него была повязана грязным полотенцем, и время от времени он издавал жалобные стоны. Каждые несколько минут на него нападал жестокий кашель, при котором он отчаянно плевался.

Однако его головная боль, или каким еще там недугом он страдал, быстро улетучилась, как только я заявил, что хочу произвести кое-какие закупки в его заведении. Вместе с женой он содержал здесь, на полпути между более значительными торговыми пунктами Плаплая и Туси, небольшую лавочку, где продавал наиболее ходовые товары первой необходимости. Если не считать основных продуктов питания, которые каждый мискито производит в собственном хозяйстве и покупает лишь в случае крайней нужды, это были главным образом соль и табак, кофе, сахар, спички и дробовые патроны.