В СТРАНЕ ВУЛКАНОВ. Путевые заметки на Яве 1893 года

Сойдя с лошадей, мы укрылись от жары под навесом туземного дома, послав Джона разыскивать какую бы то ни было тележку. Рядом стояла одноколка, но спрошенный яванец объявил, что хозяин ее — ассистент веданы —уехал на своей лошади и что во всей деревне не имеется второй. Получив такой неутешительный ответ, мы снова сели верхом, намереваясь ехать до Тумпанга, маленького городка, находящегося в восьми верстах от Варингина и в восемнадцати от Маланга. Тем временем небо заволокло темными тучами, послышался гром и стал накрапывать дождь — словом, все предвещало грозу и тропический ливень. На наше счастье, отъехав не более трех или четырех верст, нам встретились наши экипажи, в которые мы едва только уселись, как полил ожидаемый дождь, не прекращавшийся до самого Маланга, куда мы приехали в шесть часов вечера.

Всего сегодня мы сделали около 70 верст, пробыв в дороге двенадцать часов, из коих десять верхом. В виде сведения для будущих путешественников на Яву, прилагаю пройденные нами расстояния:

Тосари — Дасар	12 верст
Вокруг Дасара	7 1/2 >>
Дасар — Нгадас	12 >>
Нгадас — Варингин	11 >>
Варингин — Тумпанг	7 1/2 >>
Тумпанг — Маланг	18 >>
Всего	68 верст

Суббота27 февраля, Маланг. —После утреннего чая мы поехали в коляске в местечко Тампат-Мандет, где над холодными источниками прекрасной кристаллической прозрачности водыустроены купальни. Место это изобилует обезьянами, считающимися туземцами священными; по всем вероятностям, это один из остатков брахманистских верований, которых сохранилось так много у жителей Явы, несмотря на исповедуемое ими магометанство. По дороге мы купили для обезьян целый пучок бананов. Ключи находятся в прелестной, обильно орошаемой долине, затененной рощами старых тамариндов и терминалий, в которых и живут многочисленные семейства обезьян.

Как только мы вышли из экипажа и пошли по широкой аллее, ведущей к купальням, как увидали бегущую нам навстречу толпу этих животных. Когда же мы поравнялись с ними, они, вставая на задние ноги и скаля зубы, смело подходили к нам, почти вырывая у нас руками бананы. Тут находились обезьяны всех возрастов и величин: были самки с грудными детьми, державшимися руками за шею матерей, которые с этою ношею прыгали с ветки на ветку или свешивались на землю, были молодые, небольшого роста, весьма боявшиеся взрослых, которые изо всех отличались нахальством. Один из последних, большого роста старик, не отходивший от нас ни на шаг, особенно яростно кидался на своих собратьев, когда те осмеливались приблизиться к нам, иногда даже гоняясь за маленькими и, когда ему удавалось кого из них поймать, теребя немилосердно за длинные хвосты. Все они были до того ручны, что не только выхватывали у нас из рук лакомые для них плоды, но одна даже вскочила на плечи туземного мальчика, несшего бананы, и, несмотря на то, что я на нее замахнулась зонтиком, а мальчик старался стряхнуть, она не отошла, пока ей не удалось похитить один из плодов.

Осмотрев ключи, мы сели на веранде пасанграханаи долго забавлялись выходками двуногих животных, которые, точно балованные дети, крадучись пробирались к столу, где лежали принесенные им яства, стараясь украдкой стащить что-либо и, добившись цели, с необыкновенной быстротой исчезали за углом дома, стараясь быть не замеченными товарищами. Некоторые свешивались за хвосты с крыши и зорко следили за всеми нашими движениями, другие сидели напротив на стене купальни и ловко на лету ловили бросаемые им фрукты. Иной раз начиналась погоня какой-нибудь взрослой за маленькой, получившей банан; в таких случаях обе с удивительною ловкостью прыгали по ветвям, спускались на землю, бежали к другому дереву и снова вскарабкивались наверх; преследование продолжалось до тех пор, пока одной или удавалось проглотить свой банан, или другой отнять его силой. Старик никого не подпускал к нам близко и всех обижал, так что, наконец, я его прогнала палкой. Я сняла несколько удачных фотографий, а затем, раздав все привезенные бананы, мы вернулись к экипажу, сопровождаемые всем населением обезьян.

Серафима сообщила мне, что в нашей гостинице живут трое больных злокачественной яванской лихорадкой, приехавших сюда, чтобы лечиться; их завертывают ежедневно часа на три в мокрые простыни и запрещают после четырех часов выходить из дому, где они сидят с запертыми наглухо дверьми и окнами.