В сумерках близкой весны

…Когда она приехала к родителям в деревню, то была счастлива. Гордилась своими успехами: красным дипломом, новой квартирой и хорошей работой. Привезла всем подарки. Рассказывала про свои успехи, показывала фотографии, которые были в телефоне. Его украли в первый же вечер. И сумку с вещами. И деньги. Осталась лишь косметичка с паспортом и гигиенической помадой. Кошмар начался сразу. Мама куда-то ушла, то ли за самогоном, то ли к соседям. Ундюгерь сидела на маленькой кухне и пыталась читать газету, стараясь не прислушиваться к пьяным разговорам гостей в комнате. Они пили долго. Танцевали. Ругались. Кто-то подрался. Кто-то уснул на полу под столом. Ундюгерь не спала всю ночь. Страшилась пойти в комнату и посмотреть на этих людей, может быть, помощь нужна. Дала себе слово, что обязательно уедет к себе, чем скорее, тем лучше. Сварит картошки, польёт цветы, а потом пойдёт прогуляться в парк. Ночь прошла беспокойно, в раздумьях. А рано утром девушка решила немного прибраться. Не нужно было этого делать. Эти страшные существа, потерявшие человеческий облик. Грязные, плохо пахнущие и злые, хуже диких зверей. Она не знала, кто первый повалил её на диван… Не думала, что её осмелятся тронуть, что она кому-то из них интересна!..

Лицо у Анжелы спокойное, красивое. Она внимательно разглядывает фотографии. Не задаёт вопросов. Это хорошо. А Ундюгерь затаила дыхание и склонилась над вязанием, будто этот носок так важен для неё. Антон никогда его не наденет. Но она вяжет. Вяжет, пропуская через спицы колючие мысли, ранящие её до крови.

…Её заперли в комнате и насиловали целый месяц. Пили, даже когда закончились деньги, те самые, которые у неё были с собой, месячная зарплата, отпускные, и насиловали. Маму она больше не видела. Отец не обращал на неё никакого внимания. Её били по лицу просто так, ведь она не сопротивлялась. Немела от ужаса и чуть не теряла сознание. Отчего не убежала? Не дралась за свою свободу? Не могла. Происходящее было отвратительно. И уже не казался важен красный диплом и работа в библиотеке, не доставляла гордость новая квартира. Волосы шевелились на затылке от страха и боли. И только это было важным и настоящим. Тяжело предательство людей, которых считала родителями. Она была уверена, что всё закончено. Её убьют. Иначе не скрыть преступления. А потом пришла бабушка и забрала её. Она приказала ей уезжать и никогда не возвращаться.

– Не смей заявление написать в милицию! Ничего не докажешь! Сама виновата! Нечего тебе тут делать! Убирайся отсюда! Потаскуха, как мать твоя!

Ундюгерь уехала, прижимая к себе грязную косметичку с паспортом и гигиенической помадой. Вернувшись домой, горько плакала и боялась спать по ночам. Мечтала о смерти, задаваясь вопросом, а для чего её родили на свет? Кому она нужна? Почему её все ненавидят? Изо всех сил пыталась не думать о том, что было. Никуда не ходила, сторонилась людей, варила гречневую кашу и ела варенье, с любовь сваренное в прошлом году. Потом собралась и вышла на работу. Но больше не была прежней. Внутренние слёзы бились в ней, разбивая хрупкие надежды на счастье. От мамы вновь начали приходить добрые письма. Ундюгерь холодела от ужаса, получая их. Научилась выбрасывать, не вскрывая. Научилась не отвечать. Игнорировать тяжело, когда видишь к себе добро. Но это добро лживо. Ундюгерь научилась разбираться в подлости и лжи. Близкие люди её научили. Она долго боялась, что они приедут к ней, узнают адрес. И кошмар возобновится. Положила нож под подушку. Не для них, для себя.

Беременность свою распознала не сразу. Ей было плохо физически с тех самых пор, как она вернулась от родителей. Страх и ужас произошедшего мучили, разбивая нервы. Стал болеть желудок, выпадали волосы, ломались ногти, и трескалась кожа. На работе уговорили сходить к врачу, когда она чуть не потеряла сознание.

Услышанное потрясло её. Беременна! От одного из тех пьяных животных! Беременна! В ту ночь лежала без сна, прислушиваясь к себе. Конечно, надо ненавидеть этого ребёнка, устроить истерику и избавиться от него. Только аборт! Это исчадие ада никому не нужно! Ещё один волчонок, побитый жизнью, моральный урод с тёмными генами и мутной кровью. Она будто видела свою бабушку, плюющую эти слова ей в лицо. Но наутро Ундюгерь твёрдо решила – родит! Этот ребёнок такая же жертва, такой же одинокий, несчастный и беззащитный. Она изменит это! Исправит всё! И впервые за то тёмное время радость и надежда блеснули в её глазах. Появился смысл жизни…

Анжела отложила альбом и посмотрела на Ундюгерь.

– Как вы познакомились с Женей?

– У нас общий друг был. Он и познакомил.

– Был?

– Да, сейчас мы не дружим. Давно не виделись. Он уехал на Север, там женился.

…Тогда она решила, больше никаких мужчин! Секса получила на всю оставшуюся жизнь. С неё хватит! Но Женя был особенный. В нём тоже бились страх и внутренние слёзы. Он тоже задавался вопросом о своей жизни. И они, два странных, измученных человека, соединились и поняли, что не могут друг без друга. Она понимала его без слов, а он понимал её. И он так же хотел этого ребёнка.