В сумерках близкой весны

– Анж, девочка всё преувеличила! Не думал, что с годами у Оли испортится характер! Ей надо выйти замуж, обязательно в этом году. Я клянусь тебе, что…

– Зачем ты пришёл?

– Повидаться! – поспешно ответил он, подскочив на месте, готовый поднять руку, как школьник у доски. – Мы давно не виделись, не говорили по душам!

– Говори.

– Прямо так? Давай посидим, как цивилизованные люди, попьём чайку. Поговорим о том, о сём. При чём тут Ундюгерь, не понимаю Оленьку! Честное слово, не понимаю.

– И я не понимаю при чем тут Ундюгерь! Какое отношение я имею к вашим фантазиям о чужой квартире?

– Не понимаю! Я, вообще-то, в гости зашёл! А тут какие-то разговоры непонятные! Ну при чём тут Ундюгерь!

– Знаешь, я устала. Не хочу играть в твои игры, поэтому начну сама. Это для того, чтобы поскорее закончить с этим. Ты пришёл, потому что боишься, что я помешаю вам. Или просто хочешь узнать насколько близкие у нас с Ундюгерь отношения? Я бываю у неё часто, – улыбнулась Анжела, не спуская с Марата цепкого взгляда. – Мы подружились. Она вкусно готовит, я с удовольствием прихожу к ней обедать. Сам знаешь, наша дочь редко подходит к плите, а мне совершенно некогда, слишком много работы.

– Конечно-конечно, Анжелочка! Я всё понимаю! И я рад! Честное слово рад, что вы подружились! Она хорошая девочка, пережила такое горе! Врагу не пожелаешь! Вы бы с Оленькой могли забрать её к себе. Квартира у вас большая, трёхкомнатная! Я всегда говорил, что это очень хорошая квартире, её нельзя продавать или разменивать. Подобную уже не купишь! Ундюгерь можно поселить в той комнате, где балкон. Много ли ей нужно? Она бы вам готовила…

– Она останется жить в своей квартире.

– Конечно! Никто с этим не спорит!

– И ты оставишь её в покое.

– При чём тут я?

– И твоя жена! И твоя Анна! Я тебя предупреждаю, Марат! Квартиру вы не получите! Придётся пойти в суд. Я найму лучшего адвоката, которого смогу оплатить. Попробуйте, если осмелитесь!

Их взгляды встретились. Круглое лицо мужчины покраснело и покрылось обильным потом. Анжела улыбалась краем губ, но глаза угрожающе блестели. Ей хотелось схватить бывшего мужа за шиворот и тряхнуть хорошенько, а затем спросить, не стыдно ли ему? Как он посмел заявиться к ним с такими разговорами? Да это невероятное безумие планировать какие-то действия в чужой квартире, строить планы и готовиться к ремонту!

– Я желаю ей только добра! Оленька знает! Оленька! Поди, скажи маме! Вы меня неправильно поняли. Конечно, куда она пойдёт? Кому она нужна? Особенно после того случая с изнасилованием.

– Какого случая? – спросила Анжела. Улыбка на губах погасла.

– Да так… говорят всякое…

– Что говорят?

– Анжелочка, только тебе расскажу по большому секрету. Ты, милая, меня не выдавай! И прошу, не впутывай в судебные дела, хорошо? Я-то тут ни при чём! Я лишь посредник! Мне всё равно! Зиночка рассказала, а ей – бабка Ундюгерь. Девочку изнасиловали. Её бы так и оставили для этого дела, но бабка воспротивилась. Ей не хотелось, чтобы ещё и девочка легла на её плечи. Она её прогнала. Заставила уйти, иначе Ундюгерь сама не осмелилась бы!

– Что ж они за люди такие?

– Так вот я и говорю, разве можно ей к ним ехать, к родителям? Они её изведут! Игрушкой сделают. Она такая маленькая, тоненькая, отпор дать не сможет. Хотя с другой стороны, бабка заступится! Что они за люди, говоришь? Да, обычные люди! Зиночка говорит, хорошие люди, только пьющие. Ундюгерь сама виновата, повод дала, вот её и…

Как ураган, в комнату ворвалась Ольга. Она слышала каждое слово.

– Мам, как ты можешь терпеть это? Я ни одному слову не верю! Зиночка врёт! Она всё врёт! Кто бы ей стал говорить эти страшные вещи? Ведь это тюрьма! Изнасилование – преступление! Враньё! Подлое враньё! Мамочка, не верь ему! Он с ума сошёл!

– Оленька! Послушай, детка, мы разговариваем с мамой! Будь добра оставь нас на минуту. Как ты осмелилась подслушивать?

– Замолчи, пап! Я уже давно не детка, и тоже имею право знать!

Марат растерянно развёл руками. Анжела молчала.

– А если не враньё, то это ужасно! – продолжала кричать Ольга. – Насильники на свободе! Собирались заточить Ундюгерь в своей развалюхе и сделать из неё секс-рабыню! И родители были согласны. Голова сейчас взорвётся! Как смела она молчать? Я бы просто убила! Зубами горло перегрызла!

– Оленька, не всё так легко, как кажется, – мягко проговорил Марат. – Мало какое преступление совершается на трезвую голову.

– Тебе, пап, конечно, видней.

– Я просто уже старый, дочка! Опытный.

– А ведь, правда, сын Ундюгерь родился, непонятно от кого! Она же не могла знать, кто именно отец из этих насильников! И я понимаю, как страдал Женька! А ты, папка, всё знал! Как ты мог всё знать? Зачем тебе это?

Она вновь убежала на кухню. Послышались глухие рыдание. А потом голос:

– Приезжай и забери меня отсюда, слышишь? Серёжка, я так больше не могу! Они убивают меня своим лицемерием!

Марат побледнел и поднялся с места, засуетился у двери, преданно вглядываясь в задумчивое лицо бывшей жены. Ему не хотелось встречаться с друзьями дочери. Чего доброго, и в морду дать могут.

– Анжелочка, так мы договорились?