В свете зеленой лампы

Андрей ушел с мальчиками в горы. Погода была отличная, и наши молодые были рады остаться еще на одну ночь в своей палатке вдвоем. Нам Таня потом рассказывала, что ночной небосвод над Тянь-Шанем был глубоким и необыкновенно звездным. Но наутро, когда они с Володей проснулись и она посмотрела на небо, оно было заложено со стороны гор темными облаками. Они побежали к ближайшему чабану, у которого было радио, чтобы узнать прогноз погоды в горах. Передавали предупреждение о буре, и всем предписывалось незамедлительно вернуться в ближайшие населенные пункты. Таня с Володей сразу же собрали палатку и поспешили обратно вниз, но дошли до поселка только ближе к обеду, как ни торопились. Выезд уже был закрыт, везде ходили и ездили спасатели в форме. Таня сразу заявила, что четыре подростка идут одни где-то в горах Заилийского Алатау, и просила послать спасателей и вертолет. Но об этом не было даже речи, уже было слишком поздно: буря началась и, как передавали по радио, в горах бушевала вовсю.

Хочу сразу сказать, что всё кончилось хорошо, дети дошли, все остались живы, только были совсем без сил и двое суток отлеживались. Родители одного из мальчиков сразу же позвонили Тане и успокоили ее. А она через пару дней забрала в Алма-Ате своего непутевого брата.

Вот несколько фрагментов похода, которые Андрей мне сам описывал по возвращении. Для наглядности буду рассказывать от его имени. До сих пор удивляюсь и благодарю Спасителя, что наш мальчик остался жив и невредим!

Итак, рассказывает Андрей: «Мы пошли в сторону Кунгайского и Заилийского Алатау, возвышавшихся вдали перед нами своими острыми вершинами, похожими на спины двух лежащих рядом гигантских спящих динозавров. Мне в начале похода было не то что страшно, но как-то неловко в новой компании. Володя прямо уговаривал меня идти в поход с этими ребятами, а Таня была вся в сомнениях. Ну да ладно, мы уже ушли далеко, и их палатка еле видна, если оглянуться и посмотреть назад.

Нам было весело: у одного из парней оказалось при себе духовое ружье, и мы стреляли по суркам и диким индюкам, но ни в кого не попали. Может, потому, что у другого парня нашлась бутылка водки и мы немного выпили за знакомство.

Ближе к вечеру увидели под нами в зеленой долине пасущихся диких яков. Один из нас, видимо самый безбашенный, закричал:

– Айда, пацаны, нарежем у яков их мохнатые хвосты девчонкам на шиньоны!

И мы с гиканьем и свистом, устав от монотонной ходьбы и побросав свои рюкзаки в траву, побежали вниз. Яки тоже нас услышали и повернули к нам свои рогатые головы. Когда мы преодолели уже полпути, один, самый здоровый, замычал и неспешно побежал в нашу сторону, опустив голову с рогами к земле. Наш пыл сразу пропал, и мы остановились. Як же, наоборот, побежал быстрее. Как мы удирали от него и оказались в полном составе снова наверху горы возле наших рюкзаков, никто из нас не помнит, но мы поняли, что чуть не попали в опасную ситуацию. Як преследовать нас не стал, повернул назад. Мы же еще долго обсуждали по дороге это событие и спорили, кто бежал быстрее всех и у кого были мокрые штаны.

В первый вечер закат в горах был по цвету просто удивительно багровым. Нам казалось, что солнце накололось на одну из вершин гор и кровоточит. Красными были и облака по дальней кромке гор. Они представлялись мне раскинутыми на полнеба большими крыльями какой-то зловещей птицы, летящей к нам со стороны горизонта. Чабан, в юрте у которого мы заночевали, недовольно качал головой и говорил, что завтра будет очень сильный ветер. Но буря началась уже среди ночи. Юрта вся продувалась, и спать было прохладно и неудобно. Увидев, что я ворочаюсь, чабан меня спросил:

– Москвич, тебе что, неудобно спать?

– Да, как-то никак не улягусь, да и дует сильно.

– Так вынь из-под себя ружье, может, заснешь.

Я посмотрел – и правда: подо мной, под ковром, на котором я спал, лежало какое-то старое ружье. Все надо мной посмеялись, но после этого мы быстро заснули.

Наутро вершины гор закрыла мгла, стало ветрено и холодно. Чабан принялся нас уговаривать вернуться назад, мешая киргизские и русские слова, но мы его не послушали. Тот из нас, что был местным и как бы лидером в нашей группе, утверждал, что уже ходил этим маршрутом и хорошо его знает. Он сказал нам:

– Мужики, не дрейфьте, мы успеем проскочить по ущелью до начала бури. Чего вы слушаете этого неграмотного старика? Он только и умеет, что считать своих овец! Прибавим шагу!

Примерно через час пошел крупный снег, стало еще холоднее. Хорошо, что у меня под курткой был свитер. Но руки мерзли на ветру. Я был в нашей цепочке последним. Мы шли и шли по снегу, как по бескрайней простыне, накинутой на впадины и возвышенности этих мест. Мне было холодно, я устал, шел и пел вслух негромко песни Никитина, которые благодаря Тане знал почти все. Тут мое внимание привлекло цветное пятно на снегу у нашей тропы. Я разгреб ногой снег и увидел фантик шоколадки, который бросил на землю примерно час назад.

– Стойте, пацаны, остановитесь! – закричал я.